Смертельный круиз - Наталия Мстительная

Следующие пятнадцать минут ни к каким результатам не привели. Рудольф сидел молча, подавленный и размякший, как тюфяк, а у Стефани началась истерика. Она держала безжизненную руку супруга и истошно кричала:

– Он холодеет! Я чувствую, как холодеет!!!

– Не болтай чепуху! – не теряла присутствия духа Анита, которая уже поняла, что без профессиональной медпомощи ничего не добиться, и принялась накачивать сведениями Мириам. – Объясните, что нужна реанимация! Нужен кардиолог и срочно! У него больное сердце. Скорее всего, повторный инфаркт. А может, уже даже клиническая смерть!

А потом Анита выложила все свои познания в медицине. Заплаканная Стефани протянула гиду листок бумаги:

– Вот его медицинская страховка!

– Я надеюсь, что все обойдется… – пролепетала Мириам без малейшей уверенности в голосе. – После реанимации переведете его в частную клинику…

– Господи, лишь бы он очнулся, – всхлипывала Стефани.

– Еще лучше, – посоветовала гид, потихоньку приходя в себя, – поехать в Израиль: клиники там суперсовременные. А то у нас… сейчас сами увидите… Больницы переполнены… Оборудованы плохо… но зато бесплатные!

Следующие несколько часов прошли в тягостном молчании. Стефани смотрела через окно на пыльный двор позади больницы, то и дело отмахиваясь от назойливых, противно жужжавших мух. Вспотевшая Анита обмахивала себя картой Каира с энергией, по мощности превосходившей Асуанскую плотину. Кондиционеров в коридоре больницы не было, а за окном градусник зашкаливал за сорок градусов.

Первый час Рудольф тщательно изучал облупившийся больничный потолок, второй – стены, требовавшие ремонта, а теперь перешел к осмотру истертого пола, нервно барабаня при этом по нему ботинком.

Мириам, отсутствовавшая где-то по делам, снова появилась в холле и сразу прошла в отделение. Вернувшись через несколько минут со скорбным выражением лица, она коротко сообщила:

– К сожалению, спасти вашего родственника не удалось. Слишком поздно…

Стефани, громко рыдая, бросилась женщине на шею. Мириам поспешила передать ее опешившему Рудольфу, а сама обратилась к невозмутимой Аните:

– Вы, по-моему, единственная, кто способен сейчас принимать разумные решения. Причиной смерти вашего родственника стало его больное сердце. Пока врачи готовят заключение, давайте обсудим необходимые формальности для репатриации тела умершего.

Мириам-Мунзер Кефхалех переехала жить в Каир в то благодатное время, когда страшное слово «мухабарат» перестало быть реальной угрозой. Страна облегченно вздохнула с приходом президента Анвара Садата. Новый правитель Египта прежде всего попытался устранить все пережитки прошлого тоталитаризма, доставшегося в наследство от Насера.

В семидесятые годы положение в стране было далеко не идеальным. Реабилитированные, оставшиеся в живых, узники концлагерей снова расправили плечи и заговорили о демократии. Их место на нарах заняли бывшие «шпионы» и агенты-доносчики службы безопасности «Мухабарат». В стране царила настоящая эйфория.

Иностранцы, в основном дипломаты, и бизнесмены снова появились на улицах Каира. Страна просыпалась. Ручейки немногочисленных туристов росли и крепли, превращаясь в многоводные реки. Снова появились туристические фирмы, так что Мириам без труда устроилась в одну из них по протекции своего супруга Хосни Мунзера Кефхалеха, известного в Каире врача.

Дышавшая на ладан египетская экономика оживилась, чему немало способствовал иностранный капитал. Народ боготворил своего президента, несмотря на его ошибки во внешней политике. Мирные люди, уставшие от войн, стремились к спокойной и размеренной жизни. Но не вышло… В стране разгорелась новая война: между коптами и мусульманами. Она шла с переменным успехом до тех пор, пока президент Садат не был убит сторонниками ислама.

В Каире царила настоящая паника. Мириам несколько раз предлагала мужу покинуть страну, ведь ничто их там не держало. Детей у семейства Кефхалех не было: из-за неудачного аборта, сделанного в молодости, Мириам не могла иметь детей. Конечно, это не разглашалось, и доктор объяснял бездетность своей белокурой супруги врожденной патологией.

Но это обстоятельство ничуть не уменьшало презрения к женщине, да еще иностранке, со стороны окружающих. Большая семья и многочисленное потомство всегда рассматривались в Египте не только как помощь в хозяйстве, но и как величайшая ценность.

Несмотря на хаос в родной стране, Хосни Кефхалех продолжал честно работать и занимался любимым делом. Он был врачом «от бога» и пользовался большим уважением и любовью людей.

Независимо от того, какой политический режим царил в стране, доктор Кефхалех неизменно принимал пациентов в просторной приемной на первом этаже своего дома. На фоне бурной и полной анархии каирской жизни он являл собой образец честного и стабильного бизнеса. Здесь следует отметить, что бизнесом в арабских странах считается любое дело: неважно, кто ты – пастух или военный летчик…

Мириам была довольна своей работой. Жизнерадостная и общительная по натуре, женщина любила встречать новых людей, любознательных и необремененных заботами, какими бывают все туристы на отдыхе. Конечно, это было гораздо интереснее, чем помогать мужу в его частной клинике!

Более того, супруг был сам категорически против этого. Сделать из нее медсестру, при ее-то высшем образовании?! Это было настоящим кощунством в стране, где половина населения вообще не умела ни читать, ни писать.

Работа в турагентстве хотя бы частично соответствовала специальности Мириам, а знания иностранных языков делали ее незаменимым работником. В мусульманской стране, где у женщины не было ни малейшего шанса сделать карьеру, Мириам не на что было жаловаться! По сути, ее участь уже заранее была предрешена: сидеть дома и растить детей. Но бог не дал Мириам даже этого. Другая женщина на ее месте давно наложила бы на себя руки, и муж отрекся бы от нее, как от паршивой овцы. Но Мириам повезло с супругом, поэтому ей нечего было жаловаться на судьбу.

Муж обожал свою вторую половину и буквально носил ее на руках. Чего еще желать женщине? У нее была интересная работа, что при нынешней безработице – немаловажно. Мириам не была слепой. Она видела, как сосед Саид сидел по пятнадцать часов подряд за стойкой регистрации в гостинице, где останавливались ее туристы, ел и спал на рабочем месте… а потом влезал в переполненный автобус, чтобы успеть на лекции в Школе ветеринаров.

В Каире как нигде были развиты взяточничество и коррупция, хорошо жили только чиновники. У Мириам, как и у ее мужа, в чиновниках не было никого из родственников. Их родители происходили из сугубо научных кругов. Образование позволило им вести относительно безбедную жизнь. Клиника, как и пациенты, перешли к Хосне Кефхалеху по наследству от отца Мунзера Кефхалеха. При замужестве Мириам даже взяла его имя, как это было принято.

Совершенно далекая от медицины, за многолетнюю семейную жизнь Мириам тоже начала разбираться в болезнях и лекарствах. «Ты уже могла бы лечить не хуже меня, потомственного врача», – шутил муж. На что Мириам, улыбаясь, приводила пример Душечки, героини Чехова, которая жила исключительно интересами своего очередного мужа: «Жена адвоката раздает советы разводящимся подругам, жена таксиста учит своего же мужа водить машину, а мне… только и остается, как лечить твоих больных».