Свадьбы не будет. Ну и не надо! - Ирина Меркина

Еще в студенческие годы однокурсница познакомила ее со своей старой школьной подругой. Подруга приехала из Белоруссии «подзаработать» (это нищенское слово нагоняло на Беату щемящую жалость) – она продавала шоколадки в электричках и убирала квартиры. Во всем остальном это была совершенно нормальная девушка с веселыми глазами, очень неплохо игравшая на гитаре и певшая песни любимых бардов. На какой-то тусовке под песни бардов Беата с ней и познакомилась. И чтобы помочь человеку, вынужденному так ужасно «подзарабатывать», тут же вспомнила, что ей не помешало бы убрать квартиру.

Юля (так звали девушку, которая поет) охотно согласилась. Но потом оказалось, что Беата слишком далеко живет и слишком редко бывает дома. Они несколько раз беседовали по телефону, пытаясь назначить день и час, Юля подробно выспрашивала, в чем заключается работа (пол, книги, туалет с ванной, окна, кухня, ковров нет), и в конце концов недовольно спросила: «А почему ты сама не можешь прибраться?»

«В самом деле – почему?» – подумала обескураженная Беата.

Через несколько лет, когда пошел ее первый проект на телевидении и Беата вдруг стала обеспеченной дамой, она решила обустроить свой быт и завести приходящую домработницу.

Обустроенный быт тут же взял ее за горло и едва не задушил.

Домработница приходила в девять, когда хозяйка еще спала. Она убирала, готовила, ходила в магазин, стирала, гладила и полностью руководила Беатиной жизнью.

С утра она варила ей овсяную кашу с курагой – «потому что целый день вы будете питаться всякой гадостью». По мнению Марии Васильевны (так звали Беатиного ангела-хранителя), в ресторанах, не говоря уж о редакционных буфетах, кормили «всякой гадостью» и ничем иным. А Беата должна была думать о своем желудке, который обязан верно служить ей всю жизнь.

Она должна была думать о своем горле и прятать его в шарфики, связанные Марией Васильевной. Думать о своих придатках и не носить короткие юбки с тонкими колготками. Думать о глазах и не просиживать часами за компьютером.

Впрочем, как раз думать не было нужды – обо всем думала Мария Васильевна.

По утрам, размазав по тарелке кашу, Беата боязливо залезала в холодильник, убедившись, что в кабинете гудит пылесос. Но стоило ей выудить пирожное из коробочки или соленый огурец из банки и открыть рот, как с небес раздавался негодующий глас:

– Ну что вы все куски хватаете! Ведь испортите себе желудок. Есть запеканка творожная, есть салат овощной свежий. Сейчас я вам подам.

Беата стала чуть свет убегать на работу и возвращаться за полночь. Мария Васильевна оставляла ей ужин на столе с письменным руководством: что за чем есть и что обязательно разогревать в микроволновке.

В конце концов Беата поняла, что если не решится на отчаянный поступок, то всю жизнь будет замужем за Марией Васильевной, как мама – за ее отцом Мстиславом Новаком.

Утром она вышла в кухню, зажмурилась и объявила о разводе.

Следующая тетенька не вмешивалась в Беатину жизнь. Она приходила раз в неделю и только убирала, но убирала с упоением, словно молилась. Однажды она выбросила фронтовую повесть одного чудесного старика, который всю войну прошел спецкором областной газетки, повесть написал на основе своих дневников и подарил Беате незадолго до смерти. Текст был нашлепан на старенькой пишущей машинке с дырявой лентой и лежал у Беаты в самом надежном месте, где не мог потеряться среди других бумаг, то есть под столом. Уборщица вовсе не чувствовала себя виноватой и по-прежнему была уверена, что таким грязным, мятым листочкам в приличной квартире делать нечего.

После этого Беата нашла фирму, которая присылала на уборку сразу нескольких работников, и всегда разных. Таким образом, личностный момент был исключен.

Уборщики ни на шаг не отступали от оставленной в письменном виде инструкции: пол мыть, полки пылесосить, шторы вешать и т.д. Составление этих инструкций выглядело как упражнение по информатике, и Беате приходилось относиться к ним очень внимательно, потому что пару раз она находила идеально вылизанную квартиру с полной раковиной грязной посуды или снятое с постели белье на полу посреди комнаты. Зато на ее бумаги никто не покушался.

* * *

Они уселись в кабинете, где пылесос уже поработал, и стали звонить в Стокгольм. Но нарвались на автоответчик, который суматошным Наткиным голосом сообщил, что они с Бу уехали на какой-то ответственный пикник. То же самое, уже более чинным тоном, было повторено по-шведски. Беата положила трубку и стала рассказывать Тате о своих успехах в продаже колготок и о вчерашнем Настоящем Мужчине, который оказался чужим мужем.

Тата уже была в курсе проекта «Журналист меняет профессию». Она первая сказала Беате, что ни за что не взяла бы ее продавщицей. «У вас, девушка, завышенные амбиции», – объяснила Тата, которая работала в большой фирме эйч-ар менеджером, то есть специалистом по трудовым отношениям, а проще говоря – кадровиком. «У меня же эти амбиции на лбу не написаны», – попыталась возразить Беата, но Тата отрезала: «Написаны. И на лбу, и на всех прочих местах». Но факт, что в продавщицы Беату взяли – генеральный директор Галя договорилась.

– Чужой муж, – повторила Татка. – Ну и что? Тебя это останавливает?

Раньше это Беату не останавливало. Как говорила подруга Ната: жена не стена. Но то были романчики, игрушечки. С Настоящим Мужчиной все должно быть взаправду и честно.

– И что ты теперь собираешься делать? – спросила Тата.

– Забыть.

– Чего-чего? – из кабинета они переползли на кухню, и Татка резала торт рядом с шумящим чайником. – Забыть или забить?

– Забыть и забить. Скоро моя колготная эпопея кончится и начнется новая жизнь.

– А ты уже нашла достойную партию? Или как это формулируется в вашем журнале?

И тут Беата впервые за весь день вспомнила про достойную партию, которая напрочь вылетела у нее из головы. Вот как здорово получается забыть и забить, когда тебя это абсолютно не задевает. Покупатель четырехсот седьмого «Пежо» ее не задевал никаким боком. И она только сейчас сообразила, что вчера достойная партия не появилась в «Козлятах». Неужели золотая рыбка сорвалась с крючка? В тот вечер он выглядел абсолютно очарованным, и она так была уверена в своей победе, что не дала своего телефона. Сказала, скромно потупившись: «Вы знаете, где меня искать». Может, она переборщила, изображая простушку-чулочницу?

Тата тем временем вывалила на стол горку цветных брошюрок.

– Это тебе. Не догма, а руководство к действию.

Беата взяла верхнюю книжечку.

– «Как выйти замуж за нового русского». Это что, женский роман?

– Это у тебя в магазине женский роман. Говорю же – руководство.

– Зачем?

– Учись. Учись-учись. Это тебе кажется, что все так просто. Ты же замуж никогда не выходила.

– Не выходила.

– Вот видишь.