Дело, которое нужно закончить - Константин Мстиславович Гурьев

те времена себе верил меньше, чем слухам, поэтому, оказавшись в фирме Ворги, некоторое время в самом деле «понимал» и терпел его безграмотное хамство, полагая, что тот сумел уговорить Штейнбока отдать Рябова ему в полное подчинение. Штейнбок о таком и не думал, но решил, что время настоящих проверок и испытаний для Рябова еще не закончилось, и встречаться с ним прекратил. Рябов поначалу сам помогал Ворге, подсказывая все новые и новые оригинальные решения, а тот всюду выдавал их за свои, хотя Вече все прекрасно понимало.

Но время не только само меняется, но и нас меняет, и Рябов стал меняться.

Замерев и лишь глядя на то, что происходит рядом, Рябов понял, что Ворга пустышка, которую держат с какой-то целью. Все еще не желая рисковать, Виктор просто перестал отдавать Ворге свои предложения и советы, на совещаниях молчал, а если и начинал говорить, то обходился общими фразами.

Ворга некоторое время это терпел, а потом вызвал Рябова к себе и, не предложив сесть, начал отчитывать, постепенно переходя на крик. Он кричал, что заместитель оказался на грани, переступив которую, он полностью лишится его, Ворги, поддержки, а тогда, брат, пугал он, ты сразу на улице окажешься, и никому уже не будешь нужен.

Рябов, постояв несколько секунд, сел, достал из кармана сигареты, — а Ворга категорически не любил курильщиков, — закурил, наблюдая, как у хозяина кабинета глаза лезут на лоб, и заговорил. Говорил он спокойно и с удовольствием видел, что Ворга даже не пытается перебить. Рябов ознакомил Воргу с примерными подсчетами, судя по которым, фирма потеряла бы огромные деньги, если б не его, Рябова, решения. Осведомился, надо ли продолжать?

— За то время, которое вас, дорогой Онисим Васильевич, так огорчило, эффективность фирмы снизилась на семь процентов, так что вопрос если и встанет, то не обо мне персонально, а о руководстве в целом. Хотите, доказывайте, что вы — лучший. — Рябов посмотрел на него с откровенной усмешкой и спросил: — А сможете?

И тут Ворга удивил. Он согласился не продолжать наезд, но продвинул мысль значительно дальше, предложив оставить управленческую схему без изменений.

— То есть? — опешил Рябов.

То есть он, Ворга, как и прежде, руководитель, а Рябов все так же заместитель, продолжающий выдвигать свои замечательные идеи. Ну, а реальный результат столь откровенного разговора таков: теперь Рябов получает не пять процентов, как прежде, а десять.

Рябов улыбнулся:

— По образованию я историк и напомню вам, Ворга, что в вашем любимом Теребовли княжил когда-то князь по имени Василек…

— И что? — все еще рассерженно перебил Ворга.

— А то, что ему глаза выкололи, — глядя на него в упор, сказал Рябов, — и сделали это, между прочим, братья его.

Ворга молчал минуту, а то и больше. Сговорились на двенадцати.

Рябов к тому времени уже понимал, что Штейнбок и другие не так отстранены от реальности, как ему казалось, и положение Ворги зависит от многих обстоятельств, так что пусть пока все остается так, как есть. А двенадцать процентов Рябов выторговал потому, что, во-первых, больше ему и не надо было. Во-вторых, он, уже разобравшись в производственных процессах, понял, что вся их разборка станет известна наверху. Подтверждение он получил через пару дней, когда Штейнбок позвонил и пригласил на обед. Обедали вкусно, с удовольствием, а на прощание Рябов узнал, что его доля теперь пятнадцать процентов. Помолчав, Штейнбок усмехнулся:

— Не для передачи, конечно… Онисим получает тринадцать…

С тех пор довольно долго все шло спокойно, но стало меняться год назад, когда из Лондона вернулась дочь Ворги Соня. Ворга познакомил их на второй день после ее возвращения, когда она пришла «к папе на работу». После того как они обменялись фразами, положенными при знакомстве, София попросила Рябова «провести ее по офису» и, пока они обошли весь этаж, рассказала, что посещала лекции в разных университетах, написала дипломное сочинение, но так его и не защитила. На вопрос Рябова «почему?», ответила, что жить вне России не намерена, а английский опыт, как и любой другой, в России малопригоден, поэтому она хочет проверить свою английскую «теорию» российской «практикой». Рябову ответ понравился.

После экскурсии по офису София попросила провести экскурсию по «точкам общепита», и все это они завершили в постели. Правда, получив свою долю наслаждения, София отправилась в душ, попросив вызвать такси и предложив на прощание считать случившееся «обрядом знакомства, не более».

Через полгода Ворга спросил, как Рябов отнесется к тому, что София станет его заместителем. Вопрос свой Онисим дополнял рассказами о том, что Штейнбок знает Софию с детства и будет всячески ей помогать.

— Ты пойми, Витя, что я, конечно, могу просто уйти, так сказать, на повышение, и ее забрать с собой, — сказал он доверительно. — Но тут у нее уже есть знакомства, связи, отношения подчиненности выстроены. — Помолчав, внимательно глядя на Рябова, продолжил: — Могу, конечно, рекомендовать ее на мое место без этого разговора с тобой, но любой союз лучше любого недопонимания, согласен? Значит, если я рекомендую тебя, это оценят все! И я готов тебя рекомендовать при условии, что София — твой заместитель с широкими полномочиями. — Ворга постоял несколько секунд, потом повернулся к Рябову спиной и пошел к своему столу, кинув через плечо: — Думай недолго.

Через неделю Ворга после совещания, будто о чем-то маловажном, спросил:

— Что ты надумал, Витя?

— Еще не решил, Онисим, — ответил Рябов.

С того дня они к этому разговору не возвращались, но после успешного завершения переговоров, о котором так быстро узнали все и всюду, ситуация, видимо, стала обостряться, подумалось Рябову, и Ворга с его звериным чутьем это понимает и пытается использовать любой шанс ослабить возможного конкурента. Значит, надо поскорее возвращаться к месту действия, заключил Рябов.

4

Воскресенье

На следующий день Нина и Рябов с утра, как положено, отправились на кладбище, и по дороге к ним всё присоединялись и присоединялись люди, да и возле могилы уже кто-то был.

Сегодня Рябов уже не ощущал себя чужаком, спокойно глядел на присутствующих, узнавая, а точнее, вспоминая многих из них и кивая приветственно, да и к нему