В поисках Эдема - Джаконда Белли

Она нашла Хоакина в каучуковом лесу, снова ремонтирующим трубопровод для подачи воды в курятник. Увидела, как он идет в ее сторону, снимая соломенную шляпу.

— Что тебя сюда привело?

— Завтра я уезжаю, Хоакин, — сказала она. — Я хочу, чтобы между нами не осталось никаких недомолвок.

Они молча стояли друг напротив друга. Хоакин вытащил из-под ремня голубой платок, большой и грязный, и вытер пот, не глядя в ее сторону.

— Твой дедушка в любой момент может умереть. Ты об этом подумала?

— Он не умрет, — ответила она. — Не шантажируй меня.

— Ты могла бы подождать, пока он умрет. Приедут другие люди, знаешь. Этот журналист не единственный.

— У нас нет времени на сцены ревности, Хоакин. Ты обещал помочь мне.

— Конечно, помочь тебе. Взвалить себе на плечи груз твоих забот, а ты отправишься на поиски приключений.

Хоакин не мог настаивать. Правила их отношений с самого начала были обговорены. Нечего выжидать. Мелисандра не ответила. Носком ботинка она чертила на земле круги.

— Пойми, я просто хочу защитить тебя, — настаивал Хоакин.

— Хочешь, чтобы мы поговорили сейчас, или мне заехать потом? — спросила она, направляясь к джипу. Он пошел за ней.

— Что мне делать, если твой дедушка умрет?

— Похоронишь его рядом с моей бабушкой, Хоакин.

— Со священником или без?

— Со священником.

Они сели в джип, объехали поместье. Работа здесь была поделена между различными семьями, которых бабушка приютила после эпидемии малярии, поразившей жителей соседних деревень. Благодаря минимальным ресурсам и безустанному труду земля порождала растительность и зерно в количестве, достаточном для местного потребления. Имелись здесь также птицеферма, свинарник и небольшой коровник, чтобы всегда было мясо и молоко. Мелисандра каждой семье сообщила о своем предстоящем путешествии.

Наконец-то Васлала. Никто не удивлялся. На Мелисандру смотрели с завистью и тоской. Здесь уже привыкли, что молодые уходят. Юноши постоянно уходили на войну. Часто Мелисандра организовывала похороны, утешала матерей. Порой появлялись вооруженные люди, пытаясь привлечь единомышленников для осуществления своих криминальных планов. Иногда приходилось прибегать к силе, чтобы прогнать их. Да, на реке сохранялся нейтралитет, но его требовалось отстаивать.

Поворачивая к дому, Мелисандра и Хоакин пересекли каучуковый лес — огромные деревья с огромными блестящими листьями.

— Ты всегда знал, как меня здесь найти, Хоакин, — мечтательно произнесла девушка…

Макловио нашел Фермина недалеко от пристани, на тропинке. На один из речных островков выползали погреться на солнышке два ламантина, неуклюже перебирая ластами по песку. Убедившись, что никто их не видит, аргентинец вытащил сумку из своего рюкзака и протянул ее юноше.

— Не думаю, что на этот раз получится, — сказал Фермин, останавливая его.

Макловио опустил руку. Вытащил из кармана рубашки пачку сигарет, предложил молодому человеку, который взял ее быстрым движением руки.

— Что на этот раз происходит? — спросил Макловио, стараясь, чтобы тот не уловил в его голосе нотки нетерпения.

Фермин был его осведомителем и сообщником. Он занимался перевозкой оружия из Грейтауна в центр страны, но с каждым разом делал это все менее охотно. В последнее время Макловио вынужден был прилагать немалые усилия, чтобы не потерять терпение. Контакты на реке играли в его жизни особую роль. Ему понадобились годы, чтобы развить в поместье действующую сеть: забирать оружие в порту и выгружать его в охраняемой бухте вверх по течению реки, возле Лас-Лусеса.

Конечно, если сравнивать эти трудности с риском, которому он сам подвергался в Нью-Йорке, распространяя филину, долгие убеждения Фермина можно было бы считать незначительным затруднением. Нечего беспокоиться, подумал он, тем более что Фагуас сейчас переживал один из редких моментов затишья в перерыве между войнами. В этот период дела шли как нельзя лучше. Вечные воители спешили вооружиться, прекрасно осознавая, как недолго длится перемирие. Поэтому промедление сейчас совсем некстати. Клиенты, жаждущие заполучить оружие, готовы мать родную променять на приличное ружье.

Фермин признался, что боится разоблачения. Мелисандра что-то подозревала, смотрела на него с недоверием, выслеживала. Он не хотел брать их большую лодку для перевозки груза и опасался, что девушка его раскроет и выставит прочь из поместья — его и двух других парней, которым захотелось подработать. Если это произойдет, они вынуждены будут податься в город и пойти в солдаты.

— Ну, еще одна ходка, Фермин, — упрашивал Макловио. — Вы не можете кинуть меня сейчас, когда на корабле находится мой самый крупный груз. Капитан не будет долго ждать. Он все выбросит в воду, если вы в ближайшие дни не заберете… Нельзя упускать такую возможность. Мелисандра ничего не узнает… — настаивал аргентинец.

— Вы плохо ее знаете. Она до всего дознается. Она только кажется хрупкой и кроткой, но мы-то здесь знаем: когда она решает действовать, то может быть безжалостной. Однажды ночью усадила меня одного рядом с трупом моего брата, чтобы я отказался от идеи уйти воевать. Мой несчастный брат. От него уже пахло…

— Я рад, что тебе это пошло на пользу, — процедил Макловио. — Если Мелисандра о чем-то и узнала, вы сами в этом и виноваты.

Макловио предположил, что сами молодые люди зародили в ней подозрение. Виной тому могли послужить легкие наркотики, которые он привозил им, а также дешевый виски, сигареты или консервы. Мелисандра же была совсем не дура и наверняка догадывалась, что парни что-то предлагали взамен. «Спокойствие, — повторил про себя Макловио. — Обратного пути все равно уже нет». Через два месяца его будут ждать в Нью-Йорке с грузом филины. Если он не передаст оружие, братья Эспада не позволят ему вывезти наркотики или, что еще хуже, подожгут его плантации.

— Мне жаль вас, — сказал Макловио. — С таким настроем вам никогда не выбиться в люди. Если вести себя благоразумно, ничего не случится.

— Женщины из этой семьи наполовину ведьмы, — ответил Фермин. — Ее бабушку все боялись. Вы так говорите, потому что не знаете.

Фермин не смотрел на собеседника. Он уставился в землю, на свои грубые башмаки. «Эти мерзавцы никогда не смотрят в глаза», — подумал Макловио.

— Ну так я не боюсь вашей Мелисандры, — бросил он. — Я уж что-нибудь придумаю, как отвлечь ее. Завтра вы отправитесь на корабль, а я займусь тем, чтобы она ничего не узнала. Давай, бери это, — он протянул парню сумку. — Скажи остальным, чтобы подготовились.

Фермин поднял глаза и посмотрел на Макловио, не особо убежденный его словами. С другого берега вдруг взметнулась цапля и, махая крыльями, пролетела над их головами.

Лампа на письменном столе дона Хосе была единственным источником света в кабинете. Перед стариком расположились вдвоем на ветхом кресле под окошком Мелисандра и Рафаэль и слушали его. Они пили из чашек дымящийся кофе, приготовленный Мерседес. На свет слетались бесчисленные мелкие мошки. Слова сливались с журчанием реки.