Ледяные отражения - Надежда Храмушина

— Ну что? Рискнём? — Спросил Сакатов и шагнул к спуску. Он потопал ногой по глинистой поверхности, потом сказал — Подожди, только, сначала я спущусь, потом ты за мной пойдёшь. Или побежишь за помощью. — Видимо, это была его шутка.

В конце спуска он всё-таки не удержался, заскользил, и со всей скорости прошлёпал по всем лужам, которые были на дне. Во все стороны от него полетели грязные брызги. Мне жаль было свои белые кроссовки, но я тоже стала спускаться вниз. Здесь всё дышало колдовством. Я даже не поняла, где его было больше. Я его чувствовала, когда прикасалась к породе, когда потрогала дно провала, да даже когда я просто стояла, ни до чего не дотрагиваясь.

— Красиво тут, не поспоришь. Необычное место. — Сказала я — А то, что яма не простая, было понятно уже наверху.

— Да, понятно. — Сакатов почесал лоб — Может, просто постоим тут, подождём, может тебе что покажут? А знаешь, Оля, лучше поднимись наверх, сядь там, расслабься. Так, может, скорее на тебя снизойдёт что-нибудь. А я тут пока побуду, поприсматриваюсь, может, что и найду интересное.

— Поприсматривайся, только не забудь, что ничего интересного отсюда нельзя выносить, даже в руки нельзя брать. — Ответила я — Сейчас я это точно знаю. Нехорошее это место.

— Конечно, я не ребёнок ведь. — Обиженно ответил Сакатов — Могла бы этого и не говорить.

Я поднялась на поверхность, нашла более-менее сухое дерево, поросшее мягким мхом, и села на него, прислушиваясь к лесному шуму. Если бы не этот чёртов провал, который зиял как разинутая пасть, пейзаж бы можно было назвать почти идеалистическим. Лёгкий ветерок чуть трогал листочки берёз, шевелил тяжёлые ветки елей, несмело выглядывающих из-за белоствольных красавиц, в самое небо уходили стройные сосны, где-то заливалась лесная птица, стучал дятел. И откуда тут взялся этот провал? И земли выкопанной нигде нет. Может, инопланетяне? Мне самой стало смешно от своего предположения. Вдруг у меня заложило уши. Я мотнула головой и тут же картинка вокруг меня сменилась.

Я стояла на опушке берёзового леса, а передо мной раскинулось поле с цветущими васильками и ромашками, аромат которых я с удовольствием вдохнула сразу же, как только оказалась здесь. Дальняя половина поля была скошена, и там стояли небольшие стога. Рядом с ними паслась стреноженная лошадь. Солнце стояло в зените, и я даже прищурилась сначала, неожиданно попав сюда из полумрака густого леса. Послышались смех и голоса детей. Я повернулась на их голоса и увидела двух девчушек, лет четырёх-пяти, бегающих по полю, и собирающих цветы. Их светлые головки мелькали, то поднимаясь над травой, то скрываясь за ней. Я медленно пошла по полю, тоже на ходу срывая крупные ромашки.

— Галинка! Галинка! — Послышался голос женщины где-то рядом.

Потом появилась и она сама. Статная высокая женщина, в сером, расшитом по подолу, сарафане, в белом платке, она величаво шла по полю, в руке у неё был небольшой глиняный кувшин и узелок, скорее всего с хлебом. Обе девочки кинулись к ней, и она отступила на шаг, когда они обе на всём бегу уткнулись ей в колени.

— Да тише вы, уроните меня ещё. — Женщина взяла за руку девочку, которая была поменьше ростом и кивнула другой — Не отставай, Ксанка, нам торопиться надо, отец, наверное, уже нас заждался.

Девочка поменьше, которую женщина назвала Галинкой, захныкала и что-то зелепетала, и женщина склонилась к ней, дав отхлебнуть из кувшина. Вторая девочка, Ксанка, тоже что-то сказала, но женщина покачала головой и сердито ответила:

— Потерпи, тут только отцу осталось, он целый день под солнцем печётся. Дома попьёшь.

Девочка молча поплелась за женщиной. Пройдя немного, женщина взяла Галинку на руки и пошла быстрее. Ксанка быстро побежала за ней, ухватившись за подол сарафана женщины. Женщина отдёрнула руку девочки от сарафана, и та, не удержавшись, упала в высокую траву. Женщина, не оборачиваясь, бросила через плечо:

— Не отставай!

Я дёрнулась, и снова очнулась сидящей на толстом дереве рядом с провалом. И тут же услышала сердитый голос Сакатова:

— Чёрт возьми, Оля, ты что, не слышишь что ли?

Я поднялась, подошла к провалу и заглянула вниз. Сакатов поднимался наверх. Увидев меня, он остановился и вопросительно посмотрел на меня. Я, всё ещё под впечатлением от увиденного, сказала ему:

— Слушай, я тут кое-что увидела, но только не поняла ничего, каким боком это к нам подходит. А ты что кричал?

— Хотел, чтобы ты посмотрела на один фрагмент. Спускайся ко мне.

Он повернулся и сделал пару шагов вниз. Я спустилась к нему. В стене над спуском, примерно в метре над утоптанной землёй, между коричневым слоем, и желтоватым, торчали русые волосы, тоненькая прядка, небольшой завиток, выступающий буквально на половину сантиметра. Настоящие человеческие волосы. Мы с Сакатовым оба уставились друг на друга.

— Захоронение? — Чуть слышно прошептал он.

— Похоже на то. — Так же тихо ответила ему я — Ужас какой-то. Ты руками не трогал?

— Оля! — Сакатов с укоризной посмотрел на меня — Да я сразу же, как это заметил и крикнул тебе, стал подниматься отсюда. У меня просто всё внутри похолодело.

— Понятно. — Ответила я и снова стала рассматривать прядку светлых волос.

Я хотела дотронуться до неё, но мою руку буквально пронзила, от плеча до кончиков ногтей, резкая и быстрая боль, как разряд тока. Я отдёрнула руку. Непонятно, неужели никто никогда этого не видел, за все сто лет? Словно услышав мои мысли, Сакатов сказал:

— Как это осталось незамеченным? Тем более, рядом со спуском.

— Да, странно.

— С другой стороны, если бы на дне не было луж, мы бы с тобой тоже сейчас камушки разглядывали. И стены бы разглядывали не с этого спуска, а со дна провала. Смотри, кругом камни разноцветные, как специально раскиданы по дну.

— Наверное. Теперь я думаю, что мне не просто так показали тех малышек.

— Что именно тебе показали? — Спросил Сакатов.

— Пошли отсюда. Там, наверху, расскажу.

Мы поднялись из провала, сели на дерево, на котором я до этого сидела, и я