Дочь тумана и костей - Лэйни Тейлор

Ознакомление с содержимым заняло всего пару секунд, там было написано лишь лаконичное "Задание, требующее немедленного внимания. Приходи".

— Он никогда не добавляет "Пожалуйста", — заметила она, обращаясь к Кишмишу.

Существо по-птичьи склонило голову набок, как будто спрашивая: "Ты идешь?"

— Да иду я, иду, — сказала Кару. — Разве когда-нибудь было по-другому?

Несколькими мгновеньями позже она сказала Сусанне:

— Мне нужно бежать.

— Как? — Сусанна оторвала взгляд от альбома с набросками. — А десерт?

Чай и две тарелки с яблочным штруделем уже были на столе-гробе.

— Блин, — огорчилась Кару. — Не могу. Неотложное дело.

— Вот всегда так — ты и твои неотложные дела. Что такого срочного? — Она посмотрела на телефон подруги, лежавший на столике, и поняла, что никто Кару не звонил.

— Да так, ничего особенного, — ответила Кару, и Сусанна не стала расспрашивать дальше, по опыту зная, что большего объяснения не получит.

У этой девушки периодически возникали какие-то дела. Иногда они занимали пару часов, а порой несколько дней, по завершении которых она могла вернуться порядком измотанной, бледной или загоревшей, хромая, со следами укусов, а однажды даже с непрекращающейся лихорадкой, оказавшейся следствием малярии.

— И где только ты могла подхватить эту тропическую заразу? — Настойчиво пыталась выведать Сусанна, на что Кару ответила лишь:

— Понятия не имею. Может, в трамвае? На днях какая-то пожилая мадам чихнула мне прямо в лицо.

— Малярия передается другим путем.

— Знаю. И все таки, это было ужасно. Я подумываю о приобретении мопеда, чтоб не пришлось больше пользоваться трамваями.

На этом все и закончилось. Одним из основополагающих условий дружбы с Кару было принятие ее скрытности.

Так что и на этот раз, вздохнув, Сусанна смирилась:

— Ладно. Придется самой уплетать два куска пирога. Если растолстею — это твоя вина.

Спустя несколько секунд Кару покинула "Отравленный Гуляш", существо-тень, похожее на ворону, выскочило вслед за ней.

Очутившись за дверью кафе, Кишмиш метнулся вверх к небесам и в мгновение ока был таков. Кару проводила его взглядом, мечтая проделать то же самое. Хотела бы она знать, какой силой должно обладать желание, чтоб наделить ее возможностью летать?

Наверняка оно должно быть куда более мощным, чем любое из тех, что когда-либо будут доступны ей.

Бримстоун никогда не зажимал скаппы. Он позволял ей пополнять ожерелье бусинами из своих надбитых чайных чашек так часто, как она того хотела. И расплачивался бронзовыми шингами за поручения, которые она выполняла для него. По номиналу шинги были следующими после скаппов, соответственно, один шинг мог сделать больше, чем скапп того же достоинства. Примерами тому было сведение татуировок с рук Кару, её синие волосы и случай с бровями Светлы. Но никогда еще в ее руки не попадалось желание, способное сотворить настоящее волшебство. И не попадется, если только она сама не добудет его, а Кару прекрасно знала, как люди становились обладателями желаний. По большей мере, путем длительного выслеживания и охоты, разворовывание могил. А еще посредством убийства. Ах, да, был еще один способ. Особая форма членовредительства, включающая в себя плоскогубцы и абсолютное повиновение.

Это было совсем не похоже на то, о чем пишется в сказках. На перекрестках дорог не встретить юркающих туда-сюда колдуний, прикинувшихся немощными старушенциями и поджидающих путников, согласных разделить с ними свою еду, чтобы вознаградить проявивших щедрость. Из ламп не выскакивают джины, а говорящие рыбы не торгуются за свою жизнь. На всем белом свете существует лишь одно место, где люди могут приобрести желания: лавка Бримстоуна, в которой принимался лишь один вид валюты. И этой валютой было не золото, тайны, добро или прочая сказочная лобудень. В качестве оплаты здесь не требовали душу. Все было куда более странно. Взамен просили зубы.

Кару пересекла мост Чарльза и оттуда добралась трамваем до Еврейского Квартала, средневекового гетто, отступившего под натиском миленьких, как пирожные, зданий с апартаментами в стиле Арт-Нуво. Ее целью был служебный вход позади одного из них. Простая металлическая дверь выглядела вполне обычно. Открыв ее снаружи, вы бы попали в ничем не примечательную покрытую плесенью прачечную. Но Кару не стала этого делать, а постучала и стала ждать. Фишка была в том, что когда дверь открывалась изнутри, взору открывалась совсем иная картина.

Дверь распахнулась. Словно сошедшая с рисунков в альбоме Кару, похожая на богиню-змею из какого-то древнего храма, на пороге стояла Исса. Свитое кольцами тело было скрыто полумраком маленького коридорчика.

— Будь благословенна, милая.

— Будь благословенна и ты, — ласково ответила Кару, целуя ее в щеку. — Кишмиш добрался благополучно?

— Да, но был холодным, как ледышка. — Сказала Исса. — Заходи же скорее, в твоем городе очень холодно. — Она была стражницей входа.

Пропустив Кару вперед, она закрыла дверь, и теперь они оказались в месте размером с одежный шкаф. Прежде чем открыть внутреннюю дверь, необходимо было полностью запечатать наружную. Так работает система безопасности в птичьих вольерах для предупреждения побегов. Только здесь она была установлена не для птиц.

— Как прошел твой день, сладенькая?

На теле Иссы было около полудюжины змей — обвившихся вокруг ее запястий, извивающихся в волосах. Одна из них кольцом свернулась вокруг ее тонкой талии как цепочка на животе танцовщицы. До того, как будет открыта внутренняя дверь, каждый входящий должен был согласиться, что одна из них стала на время своего рода ошейником на его шее. Каждый, кроме Кару. Она была единственной из людей, для кого было сделано исключение. Ей доверяли, ведь она выросла здесь.

— Тот еще денечек выдался, — вздохнула Кару. — Ты не поверишь, что вытворил Каз. Он заявился в качестве модели в мой класс по рисованию.

Исса, конечно же, никогда не встречалась с Казом, но узнала о нем из того же источника, что и он о ней — из альбомов Кару. Разница была в том, что Каз считал ее безупречную грудь лишь воплощением сексуальной фантазии Кару, а Исса точно знала, что он реален.

Она, Твига и Язри фанатели от рисунков в альбомах Кару в той же степени, как и её друзья из реального мира. Правда, совсем по другой причине — им нравилось наблюдать за обычной жизнью: за туристами, ютившимися под зонтиками, цыпочками на балконах, ребятней, играющей в парке.

Исса же была еще и очарована человеческой наготой. Для неё простое человеческое тело, не сочитающее в себе биологических признаков других живых существ, было бесполезным растрачиванием больших возможностей. Всякий раз, пристально разглядывая Кару, Исса выдавала заявления, типа: