Кинжал Клеопатры - Кэрол Лоуренс

Астор Элизабет налила себе чаю из одного из фарфоровых чайничков с цветочным узором, стоявших на буфете. Избавившись от лишнего веса, который она набрала во время учебы в колледже, она отказалась от предложенных леди сладостей, за исключением небольшого кусочка лимонного слоеного пирога, который выглядел слишком аппетитно, чтобы его не попробовать.

– Пойдем, я познакомлю тебя с моими гостями, – предложила миссис Астор, подводя Элизабет к двум дорого одетым дамам, стоявшим рядом с чашей для пунша из граненого хрусталя. – Позволь мне представить тебе миссис Лилиан Абернати, – сказала она, указывая на более взрослую даму, – и ее племянницу – мисс Элоизу Пратт.

– Приятно познакомиться, – сказала мисс Пратт, протягивая руку. На ней были кремово-желтые лайковые перчатки, которые сочетались с кружевом на платье. Она была юной и миловидной, с блестящими черными волосами и живыми темными глазами.

– Рада с вами познакомиться, – сказала Элизабет, пожимая ее руку.

Ее тетя была не менее привлекательна, чем племянница: высокая и стройная, с лебединой шеей и маленькой, правильной формы головой. Казалось, она была несколько менее рада знакомству с Элизабет, чем ее племянница, но достаточно вежливой, чтобы любезно расспрашивать Элизабет о жизни.

– Ну надо же, – воскликнула она, узнав, что Элизабет – журналистка. – Очень предприимчиво с твоей стороны.

– И тебе совсем не страшно? – спросила ее племянница, широко раскрыв свои большие карие глаза, с нетерпением ожидая ответа.

– Чего мне бояться? – спросила Элизабет.

– Ну, жестоких людей, разумеется.

– Я не встречаю таких, поскольку пишу статьи о светской хронике.

– О, – удивилась мисс Пратт, выглядя при этом немного разочарованной. Она поджала свои красивые губы и взмахнула веером, когда ее тетя наклонилась к Элизабет.

– В наши дни столь много неприятных личностей, – заметила миссис Абернати, тихо шепча. – А центр города, по слухам, изобилует злодеяниями.

Элизабет нахмурилась.

– Если это – правда, то она, без сомнения, является продуктом бедности и болезней.

– Безвольности личности, скорее, – поправила ее миссис Абернати.

– И отсутствия воспитания, – добавила ее племянница. – Папа всегда говорит, что хорошие манеры не спрячешь.

– Следует подметить, что и среди высших классов имеет место быть дурное поведение, – сдержанно заметила Элизабет.

– Конечно, но не в такой степени, – сказала миссис Абернати. – Я хочу сказать, что некоторые люди из низших слоев живут как животные.

– Если так и есть, то только потому, что они вынуждены так жить, – натянуто ответила Элизабет, не пытаясь скрыть свое раздражение.

Глаза миссис Абернати округлились, а мисс Пратт яростно взмахнула веером.

– Ну и ну! – воскликнула пожилая дама. – Я никогда…

– Да, мадам, – холодно ответила Элизабет. – Вы никогда так не жили, и именно в этом и заключается проблема.

– И кто же это очаровательное создание? – произнес мужской голос у нее за спиной.

Элизабет обернулась и увидела высокого, утонченного джентльмена с зачесанными назад седыми волосами. У него широкий лоб и проницательные, глубоко посаженные серые глаза.

Рядом с ним стояла миссис Астор, обвив свою руку вокруг его.

– Позволь мне представить мистера Чарльза Абернати – известного египтолога.

– Рада с вами познакомиться, – сказала Элизабет.

– Это взаимно, уверяю вас, – сказал он, кланяясь и целуя ее руку, задержавшись чуть дольше, чем необходимо.

Она резко отстранилась, с опаской глядя на миссис Абернати. Суровое, но при этом стоическое выражение лица жены указывало на то, что она видела подобное поведение сотни раз и уже давно оставила попытки изменить его.

– Мистер Абернати сотрудник музея Метрополитен, – заявила миссис Астор.

– Должно быть, это очень благодарная работа, – заметила Элизабет, и ей показалось, что она увидела, как миссис Абернати закатывает глаза за веером.

– Я довольно безуспешно пытался убедить их основать зал, посвященный Египту, – сказал он, пожав плечами.

– Вы слышали о древнем обелиске, известном как Игла Клеопатры?[14] – спросила взволнованная мисс Пратт. Было трудно испытывать к ней неприязнь, даже учитывая ее непросвещенные взгляды. Она напоминала щенка спаниеля: взбудораженная и дерганая. Элизабет чувствовала, что для нее еще не все потеряно.

– Полагаю, он установлен в Лондоне, – предположила миссис Астор. – Прошу вас извинить меня, я должна поприветствовать своих гостей, – добавила она, указывая на пару средних лет, входящую в комнату.

– Один также расположен в Париже, и вот скоро в Нью-Йорке появится свой обелиск! – сказала мисс Пратт. Казалось, она пребывала в восторге от этого.

– Да, – подтвердила Элизабет. – Наша газета «Геральд» опубликовала статью об этой новости ранее. Он из Египта, но не имеет никакого отношения к Клеопатре.

– Я вижу, вы так же хорошо информированы, как и привлекательны, – заметил мистер Абернати.

Его жена поджала губы и нахмурилась. Повернувшись к чаше с пуншем, она налила себе большой бокал. Затем, обмахнувшись веером, присоединилась к группе людей в другом конце комнаты. Это было по меньшей мере невежливо, но Элизабет не могла ее винить. Ее муж проигнорировал ее поведение, а племянница, казалось, почти ничего не заметила. Она восторженно смотрела на своего дядю, когда тот рассказывал о своем участии в приобретении обелиска. Элизабет терпеливо подождала, когда он закончит, прежде чем извиниться и уйти. В этом мужчине было что-то отталкивающее, и ей не нравилось явное восхищение мисс Пратт, которое, как она опасалась, намекало на кое-что похуже.

Используя чувство жажды в качестве оправдания, Элизабет пересекла комнату, направляясь к чайному сервизу, проходя мимо миссис Астор, которая сидела на своей оттоманке. Дама поманила ее к себе.

– Увы, боюсь, дождь загнал нашу компанию в дом, – сказала она, ставя свою чашку. Элизабет подсчитала, что деньги, полученные от продажи кольца с рубином на ее правой руке, могли бы обеспечить семью из четырех человек приличным жильем на несколько лет. – Но, если дождь не слишком сильный, может, ты хотела бы посмотреть мой сад?

– Мне не хотелось бы, чтобы вы тратили на меня свое время, – сказала Элизабет, ставя чашку на столик с замысловатой резьбой и мраморной столешницей, пока хозяйка поместья поднималась с плюшевой бархатной оттоманки. Несколько элегантно одетых дам ткнули своих спутников-мужчин, которые наклонились вперед, чтобы предложить ей свою помощь.

– Я вполне способна встать сама, благодарю, – сказала миссис Астор. – Хочется надеяться, что я еще не настолько дряхлая. Пойдем, дитя мое. – От нее исходил слабый аромат цветущих орхидей, когда она взяла Элизабет за руку. – Давай прогуляемся по саду, где сможем поговорить наедине. Стоукс, – позвала она бледного дворецкого, который стоял у входа в бальный зал.

– Да, мадам? – спросил он, делая шаг вперед.

– Дождь прекратился?

– Да, мадам, хотя земля все еще довольно влажная.

– Спасибо, Стоукс.

– Не хочет ли мадам, чтобы я…

– Я сообщу вам, если мне потребуется дополнительная помощь, благодарю.

Миссис Астор провела Элизабет по узкому коридору в большой,