Исповедь мачехи - Екатерина Сиванова

И вот звонок… Я открыла дверь. На пороге стояла смешная девчонка в чудной голубой шапке. Она улыбнулась мне и тихо-тихо сказала:

– Здравствуйте…

– Привет! – вожатское прошлое не подвело. – Меня зовут Катя…

Я плохо помню наш первый совместный ужин. Помню счастливые глаза Андрея и то, как он сказал мне перед сном:

– Спасибо, я давно с таким удовольствием и так спокойно не общался с Алей.

– А почему Маргарита не приехала к нам?

– Понимаешь, Маська – абсолютно мамин ребенок… Там время нужно. Давай не будем торопиться.

Хотя Андрей понимал, насколько девочки привязаны к маме, он не переставал серьезно думать над тем, чтобы дети жили с нами. Я была лишь только беременна, но, даже еще до конца не прочувствовав, что значит быть мамой, прекрасно осознавала: разлучить дитя и мать невозможно… Нет… Это невозможно.

– Я слишком хорошо знаю их мать, мы не сможем нормально общаться… Я буду обращаться в суд, – говорил мне муж.

Я приложила немало усилий к тому, чтобы уговорить Андрея не делать этого.

Дни шли, Егор в моем животе рос, встречи с Алей уже меня не волновали и стали обычным необходимым делом.

Как-то весной Андрей рассказал, что старшая дочь стала жаловаться на боль в животе. Естественно, я предложила показать ребенка врачу. Так мы начали с Алей общение на двоих. Мы ходили из кабинета в кабинет, о чем-то болтали, она потихоньку переставала стесняться меня, и нам даже удавалось над чем-то смеяться. Я хорошо помню, как мы стояли у дверей какого-то кабинета и меня осенила мысль о том, что все наши проблемы с животом могут быть связаны не с пищеварением, а с тем, что Алевтине двенадцать лет. Но я даже не знала, как подступиться к этому щекотливому вопросу.

– Аль, мама с тобой разговаривала о том, как взрослеют девочки?

– Нет. Мама мне книжку дала почитать, сказала: все, что мне надо знать, там написано.

– Так. Ты можешь со мной поговорить о том, что там прочитала?

– Могу.

– Просто мне кажется, твой живот болит именно по причине того, что совсем скоро ты станешь девушкой…

Я стала рассказывать Але о том, как все это происходило у меня, о переживаниях и том, что моя мама тоже никогда со мной на эти темы не разговаривала. Я думала, сойду с ума, когда у меня все это случилось в первый раз. Короче говоря, рассказывала девочке, что к чему и почему…

В конце мая Аля и Маргарита традиционно отправлялись с мамой в Липецк.

В июне родился Егор.

Все лето дети Андрея отсутствовали в городе, он с ними изредка разговаривал по телефону, а о моем общении с Алей речи быть не могло.

Когда Егору было около четырех месяцев, в нашей молодой семье царила неприятная атмосфера. Мы постоянно ссорились и во многом не понимали друг друга.

Как-то вечером Андрей сказал мне:

– В Москве будет матч века по футболу, Россия – Украина. Я хочу поехать. Мне обещали достать билеты.

– Поедем вместе?

– Нет. Я хочу ехать с Алевтиной и Маргаритой.

– Почему я не могу поехать с вами?

– Вам пока не надо общаться.

– А девочкам-то зачем этот футбол?

– Я знаю, что лучше для моих дочерей, тебе не надо вмешиваться.

– Андрей! Это бред!.. Для них эта поездка будет тяжелой, особенно для Маргариты! Она ведь совсем еще маленькая…

– Я так решил.

Дальше разговаривать стало бессмысленно.

Андрей уехал. Нам он почти не звонил. Я с трудом понимала, что происходит с его чувствами ко мне, какие мысли бродят в его голове…

Хорошо помню утро дня возвращения многодетного отца. На нем не было лица. Он вошел в квартиру с опущенными плечами, лицо серое, а глаза – как у побитой собаки:

– Больше никогда в жизни не поеду никуда без тебя, один с детьми.

Я подошла к Андрею, обняла его. Что я могла сказать?.. Даже спрашивать о том, что произошло, было бессмысленно. К этому времени я уже стала понимать, что мой муж и его дети от первого брака плохо знают друг друга… Да. Оказывается, в жизни бывает и так… Егор присутствовал в жизни своего папы уже с момента зачатия. Андрей видел, как развивается беременность, как меняюсь я, как выглядит малыш на мониторе аппарата УЗИ. Андрей видел Егора сразу после рождения… Первый крик, первое кормление, первый подгузник… Мы всегда были вместе.

Егору было около года, когда мы с Андреем решили, что можем себе позволить поехать в Петербург вместе с Алей и Маргаритой, оставив сына дома на попечении моих подруги и мамы.

Я детально продумала план поездки. Конечно, Андрей испрашивал разрешение на поездку у Марины с легендой про «одеть», но в планах еще были театр, экскурсии и, конечно, ни слова о моем присутствии. А для меня эта поездка была очень важна: я впервые оказывалась с детьми Андрея так надолго.

Спустя столько лет сложно вспомнить детали, скорее, остались в памяти эмоции.

Вот мы в магазине. Андрей работал, мы занимались покупками сами. Девчонки стояли каждая в своей примерочной, а я бегала по магазину и сносила к ним все, что, как мне казалось, им бы подошло. Дети покорно все мерили, крутились перед зеркалом. Но неизменно и та и другая морщили нос: «Нет, мне это не нравится…»

Сейчас я могу сказать определенно: у меня был шок. Да-да, именно от того, как эти два ребенка без конца морщили нос и говорили мне «нет». Уж не настолько большой была наша разница в возрасте (я старше Али на тринадцать лет), но любые покупки для меня моими родителями неизменно вызывали благодарность и восторг. Мне и в голову не могло прийти сказать им: «Нет, мне это не нравится».

Но тогда я не могла что-то высказать этим детям. Лишь молча забирала то, что им не понравилось, и приносила новые варианты обновок. Кое-как мы оделись.

Это был первый случай, когда неумение Алевтины и Маргариты говорить «спасибо» вызвало у меня раздражение. Но я все еще молчала.

Не один раз и до этой поездки, и после нее я была свидетелем ситуаций, когда девочки, выходя, например, из машины, не говорили водителю «спасибо». Про «здравствуйте», «до свидания» речь тоже не шла. Именно во время той поездки в Петербург я впервые сказала Андрею, как дети воспитаны:

– Ты пойми, я не могу делать им замечания. Им и так сложно со мной…

– Но и я не могу… Обидятся, не дай Бог, Маргарита заплачет… – отвечал Андрей.

Однако с тех пор, хотя бы в форме шутки, папа начал делать дочерям замечания.

Вот мы в гостинице. Аля и Андрей играют в бильярд. О чем-то разговаривают, смеются. Рядом стоит Маргарита. Смотрит на сестру и отца, вся сжатая, словно напуганная, похожая на маленького волчонка. Подойти, обнять, погладить по голове… Нет. Мне нельзя.