Оракул выбирает королеву - Оливия Штерн

Никому нельзя говорить. Никто не должен знать, что нарушен привычный ход вещей. Потому что тут же появятся претенденты на престол. У королевы не было детей, но желающих урвать корону будет предостаточно и из аристократии. А что это значит? Распри. Война. Нарушение и без того хрупкого равновесия мира. И самое главное, нет шансов у Витты.

– Нам ведь нельзя, чтобы началась война, да? – задал вопрос на всякий случай, умалчивая про сестру.

– Предыдущая война с участием магов привела к расслоению мира. И, как известно, масштабное применение магии только стряхивает ярусы в Тень, – тихо ответил Сильен. – Меркл говорит, что вы…

Арман кивнул. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, куда клонит второй советник. Все знают, что Арман оборотень. И точно так же все приближенные королевы знают, что Арман будет молчать, ведь благоденствие самого Армана тоже зависит от жизни королевы. Новый король первым делом отправит оборотня на плаху, потому что Арман Линто слишком силен и слишком опасен. Держать такого в узде могла только ее Вечное величество. Но это ведь знают все.

– Я понял. – Арман еще раз взглянул в ненавистное, застывшее навеки лицо.

Наверное, королева не боялась умирать. Она знала о том, что очень скоро откроет глаза уже в новом теле. Но надо же – не задалось.

Когда Арман был маленьким, ему, как единственному наследнику герцогства Саторийского, разрешали бывать во дворце под присмотром мэтра Дальвоса, которого королева назначила опекуном сироты. Позже, правда, Арман слышал, что герцогство Саторийское появилось недавно, и вроде бы Вечная королева подарила его своей невесть откуда взявшейся подруге, которая родила и тут же умерла, оставив чудных двойняшек, девочку и мальчика. Собственно, не было ничего странного в этой истории, кроме одного: это как нужно было не любить свою подругу, чтобы так поступить с ее детьми? Не любить, наверное, чрезвычайно, но при этом подарить герцогство. Арману показывали портрет его матери, голубоглазой блондинки с нежной светлой кожей, розовыми губами сердечком и вздернутым носиком. Он совершенно не был похож на мать, черноволосый, с темно-серыми глазами. Мать звали Лаварис, и никто толком так и не смог объяснить, откуда она взялась. Королева знала, но ничего рассказывать не желала. Единственное, пожалуй, что она делала с самого детства, – показывала Арману его сестру через магвизор. Сперва это была чернявая девчушка в платье с пышными рюшами, затем красивая девушка, еще позже – цветущая женщина. Витта всегда выглядела так хорошо, что никто бы и не заподозрил, что она заложница. Арман же с детства знал, что здоровье и жизнь его сестры полностью в его руках. Уж об этом ему втолковывали постоянно, день за днем.

Так вот, когда Арман был маленьким, он часто убегал от мэтра Дальвоса и прятался в каком-нибудь уголке дворца. А почтенный мэтр, убеленный сединами, мог часами бродить, разыскивая сорванца. И однажды так случилось, что будущий герцог Саторийский забрался в особенно тихое крыло дворца, на второй этаж. Он остановился перед арочным проемом в стене, с любопытством заглядывая внутрь. А внутри было странное, никогда ранее не виданное зрелище. Там было нечто, похожее на огромное, больше человека, яйцо из блестящей меди. Яйцо было не гладким, со всех сторон его оплетали тонкие медные трубочки, где-то переплетаясь, где-то закручиваясь завитками. Трубочки тянулись как будто широким поясом, оставляя гладкой макушку и основание этого странного яйца. Выглядело все это настолько необычно и интересно, что Арман, не раздумывая особо, решил подойти поближе. Казалось, в комнате было пусто, дверь в соседнее помещение была прикрыта. И Арман с непосредственностью восьмилетнего мальчика двинулся вперед, намереваясь как следует осмотреть и ощупать странное яйцо. Которое, в свою очередь, словно почуяло присутствие человека – плетение медных трубочек изменилось, они вмиг сделались мягкими, начали расходиться в стороны, освобождая гладкую блестящую поверхность, и в мыслях Армана отчетливо прозвучало: «Прикоснись»…

Он лишь успел протянуть руку, почти дотронулся, но в этот миг что-то резко дернуло его назад, да так, что он опрокинулся на пол. Над ним склонился немолодой мужчина с пышными рыжими бакенбардами, в сюртуке мышиного цвета.

– Откуда вы здесь взялись, молодой человек? Разве не знаете, что к Оракулу нельзя прикасаться голыми руками?

Совершенно растерявшись, Арман только и мог что промямлить:

– А что будет?

– Оракул выпьет тебя, как росянка комара, – веско сообщил рыжий.

Тогда Арман еще не знал, что случается с комаром, попавшим на лист росянки, но основную мысль понял верно. Блестящее медное яйцо убивало.

После он стал намеренно приходить к мастеру Мерклу, главному механику королевы, смотрителю Оракула, и именно Меркл рассказал ему, как было дело.

Когда-то одному правителю пришла в голову дивная мысль, что управлять своими землями гораздо лучше будет тот, кто уже делал это на протяжении долгих лет. Но вот беда, люди не вечны. Да и с возрастом тело дряхлеет, ум слабеет. Правитель был не дурак, призвал лучших некромантов, и они разработали интересную систему: был король, и было обязательно несколько живых и здоровых тел, готовых принять его память, их назвали куколками. Стоило правителю умереть, как некроманты ловили его отпечаток, вычищали куколку и пересаживали в нее отпечаток личности монарха. Но поскольку куколок было несколько, был еще и некромант-оракул, указывающий на тело, которое, по его мнению, лучше всего будет носить память короля. Вот так правление и продолжалось ровно столько, сколько осуществлялась процедура. Многие так делали. Потом была магическая война. Цепи перерождений прерывались. Порой было сложно найти некромантов должной квалификации. В общем, все кончилось тем, что Вечная королева – которая к тому моменту еще не была вечной – собрала у себя лучших некромантов и механиков, и они сообща создали Оракул, который совместил в себе не только процедуру выбора куколки, но и, собственно, процедуру пересадки. Отныне, когда умирал правитель, Оракул втягивал в себя его отпечаток, забирал нужную куколку и, выпивая ее память, помещал в нее монарший отпечаток.

Удобно и надежно.

Еще ни разу не было сбоя. Королева, при которой создали Оракул, в самом деле обрела бессмертие.

Но вот где-то что-то не срослось в этой дивной схеме, и теперь над всеми ярусами королевства нависла опасность новой войны. Особенно если соседи, такие же вечные или не вечные, узнают о том, что место на троне пока свободно. А над несчастной Виттой простерлась тень смерти. Последнее, пожалуй, беспокоило Армана куда больше, чем угроза войны.

Он застал Меркла, когда тот, кряхтя, ползал на коленях вокруг начищенного до блеска Оракула. Годы уж не те, чтобы так гнуться. Из рыжего Меркл сделался совершенно белым как снег. Но сморщенные руки не утратили точности, вот и сейчас он уверенно паял разорванные трубочки, нагревая щуп паяльника на горелке, сооруженной пиромантом.

– А-а-а, вот и ты, мой мальчик! – Меркл поднял голову, поправил перекосившиеся очки с толстыми линзами, под которыми его выцветшие от старости глаза казались совсем маленькими.