Наказание по закону гор - Сергей Самаров

— В настоящий момент документы для подключения СОРМ находятся в суде. В ФСБ ждут разрешения. Оно, видимо, будет дано только сегодня, во второй половине дня. Это в самом лучшем случае.

— Когда есть оперативная необходимость, сотрудники ФСБ действуют куда быстрее. Или если этих ребят сверху торопят.

— Кажется, в прошлом или в позапрошлом месяце их сильно взгрели за несанкционированное использование СОРМ. Теперь перестраховываются.

— А что там произошло, товарищ майор? — поинтересовался капитан Редькин.

— Офицер ФСБ решил жену проконтролировать. Прослушал ее разговоры, а потом застрелил вместе с любовником, помощником прокурора. Да ты, наверное, об этом и сам слышал.

— Слышал. Только про СОРМ упоминания не было.

— Тем не менее налицо грубейшее нарушение закона и опасное преступление. Все это с использованием служебного положения. Такие дела караются законом очень сурово. Даже строже, чем убийство в темном переулке ради грабежа. Сначала офицер ФСБ использовал СОРМ для прослушивания разговоров, потом со служебным удостоверением проник в здание прокуратуры, выбил ногой дверь кабинета, закрытого на ключ, и из табельного оружия застрелил свою жену и ее любовника. Для Кавказа это, может быть, и норма, но не с точки зрения закона. Многие высокопоставленные персоны по шапке получили. Хотя сняли тогда только заместителей прокурора и директора управления ФСБ. Остальные хватанули по выговору. Кому-то, кажется, дали неполное служебное соответствие.

— А нам данные СОРМ когда будут предоставлены? — спросил подполковник Чесноков, предпочитающий не погружаться в дебри местных семейных разборок.

— Я думаю, это и есть информационное обеспечение. Правда, я подготовил в черновике дополнительный запрос. Потом принесу вам, товарищ подполковник, на подпись. Там много вариантов. Требование на данные СОРМ в том числе.

— Что ты еще запрашиваешь?

— Беспилотники. Чтобы с большой высоты горы в районе начали контролировать. Как иначе до бандитов добраться, если мы не знаем, где они базируются?

— Если они на дорогу выходят, там их следует, мне кажется, и ловить, — высказал свое предположение капитан Редькин.

— Это будет делать МВД, — проговорил майор Помидоров. — Или Росгвардия. Они одним миром мазаны, из одного корыта едят.

— А что главное действующее лицо скажет? — спросил командир сводного отряда и посмотрел на меня.

— Подумать надо, товарищ подполковник, — осторожно заметил я. — Навскидку я ничего предложить не могу.

Чесноков положил руки на стол ладонями вниз, на манер примерного первоклассника, и подвел итоги нашего разговора:

— Короче говоря, так. Ты, старлей, продумай, что можно сделать в этой ситуации. Оперативный отдел разработает нам план реальных мероприятий, совместимый с соображениями МВД или Росгвардии, и доложит его через сутки. Да и взводу твоему отдохнуть надо, сил набраться. Значит, ровно через сутки собираемся здесь же, в том же огородном составе.

Естественно, командир отряда подполковник Чесноков не мог обойтись без своей обязательной шутки насчет огорода.

Мой взвод получил целые сутки на отдых. С одной стороны, это было хорошо и правильно. Отдых бойцам, естественно, требовался.

Но когда командование отряда принимало такое вот решение, оно не учло мнение командира взвода, то есть мое собственное. Именно я знаю своих бойцов несравненно лучше, нежели кто бы то ни было еще.

А мнение командира взвода было вот каким. Излишний отдых кошмарно утомляет солдат. Иногда дело доходит едва ли не до полной потери боевой готовности. Это я по собственному опыту, по ощущениям своего тела прекрасно знаю.

А суточный отдых — это очень тяжелое испытание. Я бы даже сказал, что результатом его может стать сильнейшее расслабление. Не только физическое, но и психологическое. Оно, на мой взгляд, даже страшнее, поскольку быстро сводит на нет всю боевую подготовку.

После такого долгого отдыха солдаты превратятся в вялых и ленивых бесхребетных амеб, мало пригодных для участия в боевых действиях. Этого я, человек ответственный, допускать не желал.

Поэтому расслабляться я своим парням не позволил. Когда решил, что взвод после двухсуточных боев отоспался и отдохнул, восстановил силы, поднял солдат и сам возглавил марш-бросок на десять километров, вдоль забора, окружавшего военный городок. Правда, согласно карте, длина периметра, обозначенного этой изгородью, составляет четырнадцать с половиной километров. А бежать нам приходилось по дороге, что в общей сложности добавляло еще около километра.

Но я не говорил этого своим солдатам. Ни к чему им думать о собственной подготовке лучше, чем она есть на самом деле. В реальности их возможности лишь соответствовали необходимости, не более того. Годового срока службы не хватает на полноценную качественную подготовку. Получить таковую могут только солдатыконтрактники.

Марш-бросок, как ему и полагается, выполнялся при полной выкладке. То есть в полном обмундировании, в бронежилете и в шлеме, с оружием в руках. На ногах не легкие кроссовки, а тяжелые берцы.

Разница между этим марш-броском и теми, которые мы проводили в расположении батальона, состояла только в том, что здесь, в Дагестане, магазины автоматов у бойцов были снаряжены патронами. А это дополнительные килограммы. Особенно для тех, у кого на автомате «АК‐12» стоит не стандартный классический магазин на тридцать патронов, а четырехрядный на шестьдесят или барабанный на девяносто пять. А таких парней во взводе большинство.

Патроны всегда имеют свой собственный вес, пусть и не слишком осязаемый. Чтобы не так остро чувствовать его в бою, следует привыкать к нему на занятиях, добиваться того, чтобы во время бега он стал незаметным и привычным.

Кроме того, солдату стоит научиться по весу определять количество патронов в магазине, чтобы вовремя менять его в условиях реального боя. Для этого проводятся специальные тренировочные занятия. Они касаются и офицеров. Так, я, например, могу подсчитать патроны с точностью плюс-минус два. Есть специалисты, которые вообще не ошибаются на этот счет. Я не уверен в том, что они не считают патроны при стрельбе, но предпочитаю не занимать этим голову.

В условиях батальона марш-бросок обычно проводится сразу после общего подъема или даже до него. Мы же бежали среди бела дня, что выглядело непривычно для местных жителей, дома которых стояли поблизости от военного городка. Поэтому, когда мы летели по дороге вдоль забора, я видел, как переглядывались люди, идущие по улицам. Они наверняка думали, что где-то случилась беда и солдаты побежали туда.

Но нам до этих взглядов дела было мало. Мы просто тренировались.

Еще до марш-броска я через штаб запросил в автороте грузовик для выезда взвода на гарнизонное стрельбище. Машина была выделена нам сразу, как только мы вернулись.

Но сегодня я остановил грузовик за пять километров до конца поездки, приказал взводу выгружаться, а машину отправил к пункту назначения пустой, чтобы потом не возвращаться к ней на своих двоих, не терять драгоценное время. До стрельбища мы снова бежали.