Останься со мной - Маргарита Дюжева

и осипшее горло, в сотый раз повторяю клиентам отличие пляжей одного побережья от другого. Мониторю, рассылаю предложения, бронирую. В редкие моменты перерыва смотрю в окно, чтобы отдохнуть от монитора, а потом все заново.

Такая загруженность спасает от дурацких мыслей, которые преследовали меня со прошлого вечера. И все они про Барханова. Тяжелые мысли, иногда обидные, иногда тягуче-острые, иногда настолько яркие, что причиняли боль.

Я очень надеялась, что после вчерашнего разговора Демид оставит меня в покое. Пусть рассердится. Как всегда обдаст холодом и уйдет, выкинув на обочину, как это сделал в прошлый раз. Я сильная. По крайней мере надеюсь, что стала сильной за эти годы. Если не ради себя, то ради Макса. Так что переживу, тем более сейчас, когда ничего кроме мимолётной встречи и флешбеков между нами нет.

Пусть уходит. Пусть оставит меня в покое. Я очень на это надеюсь. Очень-очень.

Но увы…

Ближе к вечеру, когда до конца рабочей смены остается всего пару часов, к нам в офис постучались. Мы с девочками как по команде повернулись к дверям, ожидая, увидеть очередного клиента, но это курьер. С большим букетом.

— Это к ней, — Светлана даже не интересуется, кому по документам предназначен веник, и сразу направляет к моему столу.

— Валерия Вознесенская?

— Она самая, — отвечаю, а сама не могу отвести взгляд от цветов.

Потому что с ним что-то не так. Это не милые ромашки от Лешки, и не крафтовые букеты от Игната, в которых каждая веточка и цветочек несут сакральный смысл. Нет. Это розы. Темно-бордовые. Идеальные. Бутон к бутону в строгом порядке. Роскошные. У них даже упаковка выглядит так, будто ее делали в дизайн-студии «Дорого-богато».

Поперек горла встает ком. Горький и ледяной. Он на мгновение душит меня, потом проваливается в желудок, вымораживая изнутри.

— Распишитесь, — курьер вручает мне цветы и подсовывает планшет с фирменным бланком. На нем тисненым золотом выделяется логотип в виде лисы.

Непослушными пальцами я цепляю ручку, которую он мне протягивает, и ставлю неуклюжую, корявую подпись.

— Хорошего вам дня, — он улыбается, забирает у меня документы и, распрощавшись со всем коллективом, уходит.

— Ох, Лерка, вот это я понимаю, шик, — тянет начальница, рассматривая цветы, — на него даже смотреть трепетно. Это как произведение искусства. Классика. Моя внутренняя богиня за такой букет простила бы любые прегрешения.

Я никогда не прощу Демида. Ни за что!

Смотрю на крупные тугие бутоны и чувствую, как в животе все покрывается коркой льда. Знаю, что это просто цветы, но они выглядят…хищными. Будто сами по себе заявляют на меня права. Я их боюсь. Вернее, не их, а того, что может за ними последовать.

— Не томи же! — влезает Юлька, — от кого на этот раз?

Я знаю, что карточки внутри не обнаружу, но все равно заглядываю глубже и тут же ойкаю, потому что палец напарывается на острый шип.

Проклятье.

— Нет тут ничего! — ворчу и как маленькая тяну палец в рот, чтобы слизать крохотную каплю крови.

— Как думаешь, кто это? Лешик или Игнат? — у девочек снова начинается тотализатор. Им нравится гадать, кто на этот раз прислал мне цветы.

— Э, не-е-ет, — усмехается Светлана, — это кто-то другой. Серьезный. Кто-то кто знает, чего хочет.

От ее слов у меня немеют колени.

— Глупости…

— Не-не, Лер. Можешь не отрицать. Леха твой — как хомячок, всякие лютики-ромашки таскает. Игнат, как павлин, выпендривается много, поэтому от него можно ждать синих гладиолусов. А это… Это букет от большого зубастого волка.

Настолько зубастого, что может одним щелчком перекусить пополам и бросить подыхать в луже собственной крови. Уж я-то знаю.

Пока все восхищаются изысканной красотой и лаконичностью букета, я наливаю ведро воды и несу туда цветы, держа их на вытянутых руках. Боюсь, что укусят.

Дальше работать становится сложнее, потому что те мысли, которых я так удачно избегала все утро, внезапно вырываются из-под контроля. Я торможу. То и дело смотрю на темные, словно кровь бутоны и задыхаюсь. От страха, что теперь Демид не оставит меня в покое. А еще от чего-то темного, тягучего, коварной поступью ползущего по коже. Эта тьма тянется к нему, жадно облизывается и нашептывает, утягивая все глубже в свое безумие.

Сердце пульсирует. Гулко, тяжело.

Меня настолько пугает собственная реакция, что хочется забиться в угол и скулить. Я ведь не сидела все эти годы взаперти, оплакивая свою первую любовь. Пыталась забыть, встречалась с другими. Даже, кажется, влюблялась. Но никогда…ни разу меня настолько не штормило от простого букета.

Надо избавиться от этих цветов!

И вскоре мне предоставляется возможность это сделать.

Почти перед самым закрытием к нам приходит солидная пара преклонного возраста. Ими занимается сама Света, быстро генерируя идеи и подбирая варианты. Мужик ворчит и дует губы. Ему все не так. Тут песок не такой белый, там номер на такой большой, а здесь питание без изысков. Жена у этого ворчуна мягкая и ласковая. Со словами «да-да, милый, ты абсолютно прав», тихо кивает Свете, соглашаясь на бронирование.

Мне нравится эта умиротворенность. Поэтому, перед тем как они уходят, я вскакиваю со своего места, хватаю букет и протягиваю ей.

Она в недоумении смотрит на розы, потом на меня.

— Это вам! Вы… наша юбилейная посетительница, — приходится выдумывать на ходу.

Она очень мило краснеет и со смущенной улыбкой забирает розы:

— Спасибо, это так неожиданно…и так приятно, — принюхивается, блаженно прикрыв глаза.

— А мужчинам, что положено в таком случае? — тут же влезает муж.

М-да, от такого цветов вряд ли дождешься.

— Мужчинам — хорошее настроение их прекрасных жен, — насмешливо выдает Юля.

Он недовольно фыркает и первым выходит из офиса, а жена идет следом. И на ее губах все-так же блуждает счастливая улыбка.

Вот и хорошо. И женщину порадовала, и от хищного букета избавилась. Даже дышать стало легче.

— Без комментариев, — предупреждающе вскидываю руку, видя, что девочки уже готовы наброситься на меня с вопросами, — Мои цветы — что хочу, то и делаю. Так надо!

Да, так надо. И так правильно.

Глава 5

Глава 5

После вчерашней встречи с Вознесенской у меня такое ощущение, что мир перевернулся с ног на голову. Раньше я ее щелкал по носу и ставил на место, а