Вскрытие показало... - Патрисия Корнуэлл

– Скверная. Девчонка целый день просидела в вашем кабинете, носом в компьютер. А когда я приносила ей бутерброд, она начинала кричать. Ужас! Но я-то знаю, в чем все дело. – Темные глаза Берты потеплели. – Она просто расстроена, что вас нет дома.

Мне стало стыдно.

– Я читала вечернюю газету, доктор Кей. Господи, помилуй нас, грешных!

Берта уже успела надеть плащ.

– Я знаю, почему вам пришлось проработать чуть не целые сутки. Какой кошмар! Хоть бы полиция скорей его поймала! Как только земля таких носит!

Берта знала, кем я работаю, и никогда не задавала лишних вопросов. Она не стала бы расспрашивать меня, случись даже что-нибудь подобное на ее улице.

– Вечерняя газета здесь, – произнесла Берта, указывая в сторону гостиной. Она взяла с полки книгу под названием "Роковая страсть" и объяснила: – Я спрятала ее под диванную подушку, чтобы Люси не нашла. Я подумала, вам не понравится, если девочка прочитает про это убийство.

И Берта погладила меня по плечу.

Я проводила "понтиак" взглядом. Надеюсь, Берта доберется до дома без приключений. Я больше не извинялась перед ней за своих родных. И моя племянница, и моя мама, и моя сестра всеми способами без устали доводили бедную Берту. Берта все понимала. Берта не жаловалась и не сочувствовала, но порой мне казалось, что она меня жалеет. Естественно, от этого мне было только хуже. Я пошла на кухню.

Кухня – мое любимое место в доме. Потолок в ней высокий, и она не перегружена комбайнами и миксерами, потому что я все предпочитаю делать руками – и резать спагетти, и месить тесто. Конечно, у меня имеется несколько необходимых приборов, причем самых современных. Прямо посреди рабочей зоны красуется мраморная доска для разделки мяса: она подогнана под мой рост – метр шестьдесят без тапок. Барная стойка расположена напротив огромного окна, которое выходит в тенистый двор, на кормушку для птиц. Шкафы и панели из светлого дерева, но смотрятся нескучно, потому что я всегда срезаю для кухни самые свежие желтые и красные розы в моем обожаемом цветнике.

Люси в кухне не было. Посуда от ужина стояла на сушилке. Видно, Люси снова торчала у меня кабинете.

Я достала из холодильника бутылку шабли и налила себе полный бокал. Облокотившись на барную стойку и закрыв глаза, с наслаждением стала пить маленькими глотками. Как же быть с Люси?

Прошлым летом она впервые гостила в этом доме – впервые с тех пор, как я закончила школу судмедэкспертов и переехала в Ричмонд из города, в котором родилась и в который вернулась после развода. Люси – моя единственная племянница. Ей всего десять, а она уже решает задачи по математике и разбирается в точных науках на уровне абитуриента. Люси – настоящий вундеркинд. Вся в своего отца-ученого – он умер, когда она была совсем крошкой. И сладу с ней никакого. Мать Люси, моя сестра Дороти, слишком занята сочинением детских книжек, чтобы еще волноваться о какой-то дочери. Меня Люси обожает – не понимаю за что, – но это обожание требует душевных сил, которых у меня сейчас просто нет. По дороге домой я прикинула, что лучше бы отправить девочку в Майами раньше, чем планировалось. И все же не смогла себя заставить перебронировать ее билет.

Люси бы ужасно обиделась. Люси бы не поняла. Отправить Люси к Дороти – значит лишний раз напомнить девочке, что она мешает. Люси уже привыкла мешать матери, однако мешать тете Кей... Она весь год мечтала, как будет жить у меня. Да и я, признаться, считала дни до приезда племянницы.

Я потягивала вино и распутывала комок собственных нервов.

Я живу в новом районе в западной части Ричмонда. У нас тут хорошо – под каждый дом отведен участок в целый акр, с большими деревьями, и машин почти нет, разве что семейные седаны да почтовые фургоны. Соседи тихие, ни домушников, ни хулиганов – уж и не помню, когда последний раз по нашей улице курсировала полицейская патрульная машина. За спокойствие и переплатить не жалко. Завтракая в своей любимой кухне, я всякий раз радуюсь, что единственные нарушители спокойствия в нашем районе – это белки и сойки, ссорящиеся у кормушки.

Я перевела дух и сделала еще глоток. Я стала бояться ложиться спать, бояться тягучей бесконечности между щелчком выключателя и погружением в сон. Мне казалось, что перестать думать о маньяке – все равно что снять бронежилет. Перед глазами стояло багровое лицо Лори Петерсен. Дальше – больше: фрагменты изувеченного тела, которые я видела сегодня в луче лазера, стали с пугающей точностью складываться в моей голове в пазл.

А потом пленка пошла крутиться назад. Вот маньяк в спальне жертвы. Лицо у него расплывчатое, белое. Сначала Лори пыталась его урезонить. Бог знает, сколько времени прошло с момента ее пробуждения от ледяного клинка на горле до момента, когда убийца скрутил ей руки. Он отрезал провода от телефона и ламп в считанные минуты, показавшиеся жертве вечностью. Лори Петерсен, наивная, думала, что высшее образование поможет ей задобрить маньяка – маньяка, которого правильная речь жертвы еще больше разъярила.

Дальше события развивались с бешеной скоростью, и с такой же скоростью крутилась пленка в моей голове. Только фон у всех сцен был один и тот же – ужас, животный, неконтролируемый ужас. У меня не осталось больше сил смотреть это кино. Надо было успокоиться.

Окна моего кабинета выходят на лужайку, окруженную старыми платанами. Жалюзи я обычно не поднимаю – не могу сосредоточиться, если есть хоть малейшая вероятность, что меня увидят. Я стояла в дверях и смотрела, как Люси ловко стучит по клавиатуре моего компьютера. В кабинет я не заходила уже несколько недель, соответственно, не прибиралась, – неудивительно, что там конь не валялся. Валялись только книги и журналы, зато в самых неподходящих местах. Стену подпирали мои многочисленные дипломы и сертификаты – я все собиралась развесить их в офисе, да руки не доходили. На китайском коврике ждала редактуры стопка статей для журналов. Карьера, ко всем своим прелестям, имеет еще и другое преимущество: никто не потребует от успешной бизнес-леди идеального порядка в доме. Однако меня лично раздражал этот бардак.

– Ты что, решила за мной шпионить? – процедила Люси, не поворачивая головы.

– Да кто за тобой шпионит? – Я поцеловала ее рыжую макушку.

– Ты, – ответила Люси, продолжая печатать. – Я тебя видела. Ты отражалась в мониторе. Ты за мной следила.

Я обняла девочку, устроив подбородок на ее темечке, и стала смотреть на светящийся экран. Мне раньше никогда не приходило в голову, что на экране можно отражаться, как в зеркале. А ведь Маргарет, наш системный администратор, всегда говорит "Доброе утро, Джон", не поворачивая головы от компьютера. Меня давно мучил вопрос, как она узнает, что за ее спиной именно Джон, а не, скажем, Роза. Теперь все стало ясно. Лицо Люси отражалось нечетко – хорошо видны были только "взрослые", в черепаховой оправе, очки. Обычно при встрече Люси повисала на мне, как мадагаскарский ленивец, но сегодня она была не в духе.

– Прости, пожалуйста, что не смогла поехать с тобой в Монтиселло, – бросила я пробный шар.