Шерлок Крутиков и похищенные галактики - Александра Калинина

И Бандит в школе остался. И директор – тоже. А то прислали бы злюку какого. А он бы пса выгнал. Получается, если признаться в чём-то плохом, тебя и простить могут. Я весь день об этом думал. И поэтому двойку по математике получил. Но пришёл домой и сразу признался. Меня похвалили за честность, смартфон отобрали, но всего на неделю. А соврал бы – до летних каникул его не видал бы. Я решил всегда говорить правду про свои оценки. И очень жду, когда снова придётся преступника искать!

История третья

Как мы президента в школе искали

Летом я вообще не отдыхаю: то за компом поиграй, то телик посмотри, то придумай какое-нибудь приключение. А меня ещё заставляют книги читать! Какие книги – вон у меня сколько дел! Ещё я на гитаре учусь струны перебирать. Но получается страшно. Весь двор мне то пряник, то шоколадку несёт, лишь бы я ушёл с лавочки. Талант им мой не нравится! Но это летом. А зимой я даже иногда читаю. Потому что хочешь не хочешь, а папа приходит и спрашивает:

– Что вам задали по окружающему миру?

Ответишь «не знаю» – пульт от телика отберут. Скажешь, что про насекомых что-то там читать надо, папа рядом садится и ждёт, когда я ему перескажу. Вот и приходится читать. Самое обидное, это когда я рассказываю про усики всякие, крылья и вдруг слышу «хррр». Это отец уснул в кресле. В общем, получается, я ему сказки на ночь рассказываю, только неинтересные.

Даже в выходные я читаю про пауков и решаю примеры. Ужас! Учительница со мной согласна: она как посмотрит на мои примеры, говорит: «Ужас!» А родителям я их проверять не даю, потому что взрослый и сам всё не знаю. То есть знаю, но плохо. И совсем мне не хочется в школу во вторник. Одну сложноту назадают. Вторник – самый плохой день. Уроков много.

Вовка мне позвонил утром во вторник:

– Ты чего так рано названиваешь? – спросил я.

– Так я ж обещал тебя научить, как болеть не по правде. Короче, слушай: луковицу разрежь, понюхай, глаза станут красными, слезиться начнут. Да ещё и сопли пойдут!

– А кашлять, – спрашиваю, а сам на кухню за луком иду, – надо?

– Это необязательно, ты под одеяло спрячься, чтобы погорячее стать, а потом градусник нагрей о батарею. Но бери электронный, а не ртутный. Иначе ой-ёй. И на всякий случай подмышки солью натри.

– Это ещё зачем?

– А чтобы градусник показал ещё выше температуру. Меня пятиклашки учили. Они так делали, пока родители не догадались. Самое обидное, один догадался, на классном собрании другим рассказал – и всё.

Тут я телефон отключил, потому что в комнату вошла сонная мама в синем халате.

Стоит, зевает.

– Проснись и пой! – говорит, а у самой глаза слипаются.

Я к луку поближе наклонился и чихнул.

У мамы сразу глаза округлились. Она приложила руку к моему лбу:

– Слава богу, не горячий.

– Может, всё таки померить температуру? – спрашиваю умирающим голосом.

Но, когда я вытаскивал градусник, мама заметила соль на диване. Я её плохо под мышкой растёр, и она высыпалась.

Мама пообещала папе не рассказывать, но очень обиделась. Оказывается, родители почему-то очень переживают, когда мы простужаемся. А лучше бы радовались с нами, что отдыхаем от уроков. В общем, пошёл я в школу.

Иду, на шее шарф в три слоя, как будто я на полюс собрался. Шапка, капюшон. И главное, ничего снять нельзя, потому что я грустной маме слово дал.

Вовка рассмотрел меня со всех сторон:

– Ты в садик собрался? Что это с тобой? Сто одёжек и все без застёжек?

– С застёжками, – огрызнулся я. – Спасибо за советы, но у меня родители те ещё детективы.

Вовка шапку снял, на кулак надел и стал раскручивать:

– Значит, ты в них пошёл, пускай радуются.

Но тут пришла наша очередь радоваться. По школе все вприпрыжку бегали. Лида смеялась:

– Школьное радио сломалось. Сказали, что сегодня уроков не будет по всей стране. Но это шутка, оказывается.

Я глаза выпучил:

– Как оно сломалось? И кто так приятно шутит? Ванька?

А Ванька у нас – главный по школьным новостям. Не в смысле ябеда. Он просто в специальной комнате сидит на переменах и новости в микрофон рассказывает. Ему за это бесплатное печенье и какао дают. Надо тоже на радио попроситься.

Кирилл из третьего класса ухмыльнулся:

– Ага, как же, Ванька. Это кто-то голосом президента объявил.

Я сказал Лидке:

– Ты давай на физкультуру беги. А я побегу к Ваньке!

– Нехолошо! – сказал сзади кто-то сердито.

Это же Шерлок!

Я показал в сторону лестницы:

– Иди в класс, малой, а мне надо с Ванькой поговорить. Встретимся на перемене.

Но Шерлок потопал за мной. Сам в школьной форме, а шапку-ушанку с собой тащит. И Юра с Лидой и Печенькиным не отстают. Мы поднялись на второй этаж. Вот она, дверь. Да не простая, а с надписью: «Школьное радио». Я размечтался, как там работать буду, но тут выбежал Женя Черномазов. Десятиклассник, кстати.

– Что это вы тут вынюхиваете? – спрашивает. – У нас и так неприятности с самого утра.

Лида обиделась и показала Женьке язык:

– Мы не вынюхиваем, а выслушиваем, что тут у вас творится. Ай, Шерлок! Ты зачем мне на ногу наступил?

Шерлок смотрел на Черномазова снизу вверх, а чувство было такое, будто он глядит сверху вниз. Вот какой серьёзный. Я тоже серьёзным лет в сто стану!

– Мы хотим высматливать, что здесь такое, – мелкий зачем-то напялил ушанку на голову.

– Что делать? – не понял Женька.

– Высматривать. Перевожу для непонятливых, – пояснил Юрка.

Тут Ванька, который ведущий, из кабинета высунулся. Кудрявый, курносый. Он нашей Дашке Крюковой нравится. Но пятиклашки на девчонок из четвёртого вообще не смотрят. Но вернёмся к Ваньке. Глаза у него красные, будто он всю ночь в приставку играл. Может быть, поэтому ничего не соображает. И притворяется президентом.

– Ты вообще не спал, – спрашиваю, – наш радиодруг? Почему у тебя глазища как у вампира?

Женька усмехнулся:

– Он, как девчонка, ревел, что его теперь к радио не подпустят. Говорил я, пятиклашка с этим не справится.

Пока Черномазов Ваньку подкалывал, Лида зашла в кабинет, забралась под стол. Наконец вылезла:

– У меня две новости. Президента под столом нет, зато кто-то кинул туда огрызок и