Манускрипт ms 408 - Тьерри Можене

— О чем вы хотите поговорить? Об этих мучительных вопросах, которые навсегда останутся без ответа? Или об ответах, которые вызывают все новые вопросы, еще более заумные и ни к чему не ведущие? Да, поверьте мне, я навсегда покончил со всем этим. Но вернемся к вам. Почему вы покинули кафедру в Нью-Йоркском университете?

— Знаете, год, проведенный с вами и Кларой, очень много для меня значил. Я привык к вашему присутствию, визитам и нашим философским беседам, которые часто затягивались до глубокой ночи. Я, вероятно, смотрел на вас как на родных детей, которых у меня никогда не было.

Произнеся это, Томас Харви удивился, что впервые сформулировал мысли, запрятанные в глубине его разума. Маркус хранил молчание, и он продолжил:

— После того, что произошло пятнадцать лет назад, мне пришлось принять решение. Я снова стал преподавать, но мое преподавание очень быстро стало безликим. В то же время Крис Белтон, продюсер NWA Channel, задумал создать на кабельном телевидении философскую передачу. Это он со мной связался. Мои волосы и борода начинали седеть, и я в его глазах прекрасно соответствовал образу древнего мудреца, нечто вроде Сократа XXI века.

— И за этим решением не стояло ничего другого?

— Вы правы, я не все вам сказал. Вероятно, я так и не сумел простить себе смерть Клары.

— Вы в ней не виноваты.

— Мне следовало догадаться о том, что должно было произойти, и помешать ей…

— Вы, как и я, знаете, — прервал его Маркус, — что никто и ничто не может изменить ход событий.

Он снова увеличил громкость, чтобы положить конец дискуссии.

«Шевроле» только что проехал Ньюберг. Слева агент увидел заснеженные вершины гор Катскилл. В то же мгновение у него в голове мелькнула фраза, которую он когда-то прочитал в одной из студенческих книг: «Сопротивляйся, подобно своду, который прочно стоит, хотя каждый из его камней только и ждет, чтобы упасть».[10]Впервые прочитав эти слова, Маркус сразу же их запомнил, не уловив, однако, глубинный смысл высказывания. Позже, когда в его жизни наступил переломный момент и он часто задавался вопросом, что могло бы придать ему сил продолжать жить, он наконец понял значение этой фразы. Один за другим камни, составляющие его собственную историю, постоянно стремились рухнуть и в падении увлечь за собой все остальные. Среди них было воспоминание о потере родителей, потом внезапная гибель Клары, отказ от занятий, суливших ему блестящее будущее, и, наконец, работа в ФБР. И хотя каждая частичка его существа влекла его вниз, неведомая сила, которую он называл своим сводом, все еще удерживала его на ногах. Сегодня он ехал в Кингстон, зная, что это его свод позволяет ему действовать. Он уже знал, что каждая пролетевшая секунда, каждая пройденная миля приближают его к разгадке дела. Ни разу у него не возникло мысли, что он может потерпеть неудачу. Он лишь спрашивал себя, какой будет цена за то, чтобы узнать правду.

— Мы скоро приедем, — сказал он, съезжая с шоссе. — Резиденция Говарда А. Дюррана находится милях в пятнадцати отсюда.

Менее чем через полчаса Томас Харви и Маркус Коллерон проехали через огромные кованые ворота, затем вошли на центральную аллею перед огромным домом в средневековом стиле. Женщина лет пятидесяти вышла на крыльцо навстречу гостям.

— Добрый день, я специальный агент Коллерон, а это господин Харви. Я веду расследование, касающееся исследований профессора Говарда А. Дюррана.

— Вот уже два года никто не навещал моего мужа. Вы, вероятно, не знаете…

— Что его искусственно поддерживают при жизни с помощью капельных вливаний? Нет, мы в курсе. Нам хотелось бы изучить его компьютер и библиотеку.

Немного погодя госпожа Дюрран провела посетителей в самую большую комнату дома. Здесь на стеллажах до самого потолка были выставлены сотни книг.

— Вот, — сказала она перед уходом, — именно здесь муж проводил большую часть времени. Все, что касалось его работы, находится в этой комнате. В течение двух лет здесь никто ни к чему не прикасался.

— Госпожа Дюрран, — окликнул ее Маркус, прежде чем она пересекла порог комнаты. — Я детально изучил отчеты, описывающие обстоятельства церебрального осложнения у вашего мужа, но мне хотелось бы услышать вашу версию событий.

— Все произошло в этой комнате. В течение примерно двух часов Говард принимал посетителя. Это был мужчина лет тридцати, высокий, очень худой, с костистым лицом. В тот самый момент, когда он покидал наш дом, муж издал ужасный крик, и я бросилась в библиотеку. Когда я вошла, было уже слишком поздно: его сознание угасло. С тех пор он так и не пришел в себя. Но к чему снова задавать мне эти вопросы?

— Два дня назад бывший сенатор Марк Уолтем лишился рассудка у себя дома, на Лонг-Айленде, при точно таких же обстоятельствах. Мы имеем все основания полагать, что его состояние, как и состояние вашего мужа, имеют преступное происхождение.

Оставшись с Маркусом наедине, Томас Харви приблизился к книжным полкам. Взгляд перебегал от одной книги к другой со все возрастающим интересом. Пальцы ласкали корешки произведений, которые он иногда вытаскивал, чтобы лучше оценить переплет.

— Здесь попадаются бесценные сокровища, — сказал он, — некоторым экземплярам больше пятисот лет! А я вижу лишь книги, стоящие на высоте человеческого роста. Те, что располагаются наверху, несомненно, являются уникальными экспонатами в истории библиофилии.

— Почему вы так в этом уверены?

— Именно на верхние полки книжного шкафа обычно ставят самые ценные книги, — ответил бывший профессор, поднимаясь по ступенькам стремянки, стоящей перед стеллажами. — Так книги меньше страдают от сырости. К тому же таким образом коллекционеры заботливо защищают их от неделикатных рук некоторых посетителей. Смотрите, вот, например, манускрипт XIII века «De Anima»[11]Аристотеля — абсолютно исключительная вещь. А здесь один из самых древних манускриптов Платона, скопированный в Константинополе в IX веке… Смотрите-ка, кажется, одна книга отсутствует или ее не положили на прежнее место!

— Что заставляет вас так думать?

— Все очевидно! Посмотрите на первое издание Библии Гуттенберга, которое опирается на четвертую часть обложки редчайшего экземпляра «Legenda aurea»,[12]напечатанного Вильямом Какстоном[13]в 1483 году. Настоящий библиофил никогда бы не расположил такие ценные книги подобным образом. К тому же такое впечатление, будто…

— Что вы увидели?

— Кажется, какая-то мелкая золотистая пыль скопилась на свободном пространстве.