Добрым словом и пистолетом - Сергей Ковалев

Последние слова хоть и сказаны были в воздух, но порядком захмелевший уже Торонго принял их на свой счет. Не то чтобы его так уж сильно задевали подобные намеки – притерпелся за столько-то лет. Просто за занавеской, отделявшей женскую половину дома от мужской, наверняка пряталась внучка Шогу – веселая ясноглазая Агата, девушка, подарившая Торонго накануне посвящения в мужчины бусинку на ремешке. Пусть ни до того, ни после Торонго так и не осмелился ни разу заговорить с ней, но не выдумал же он эту лазурную бусинку! Вот же она, на шее!

Старики говорят, орета делает труса храбрецом. Но женщина опьяняет мужчину сильнее пальмового пива. Никто даже не взглянул в сторону Торонго, когда он встал и нетвердой походкой покинул дом старейшины. А что смотреть? Мало ли по каким делам вышел парень. Особенно после ореты-то!

Но пальмовое пиво было ни при чем. Точнее, при чем, но совсем в другом смысле. Оно коварно нашептывало Торонге, мол, мальчишки какие-то смогли, значит, и он сможет! Подкрадется к логову чудовища и… нет, не станет вырывать волос из хвоста, конечно. Это уж совсем по-детски. Он сделает кое-что достойное настоящего охотника!

Торонго тихонько пробрался в дом, в котором жил вместе с остальными неженатыми мужчинами деревни. Почти все они сейчас были в доме старейшины, а оставшиеся трое спали, издавая дружный храп. Спал даже тот, который должен был приглядывать за огнем в очаге. Торонго набрал в глиняную чашку углей, засунул за пояс с одной стороны факел, а с другой – дубинку и вышел, никого не потревожив.

Ударю чудовище дубинкой по голове, пока тварь спит, рассуждал Торонго, шагая по тропинке к реке. Дубинка хорошая – тяжелая, с крепко вбитым в расщепленный конец камнем. Дикую свинью с одного удара убить можно. Наверняка у чудовища голова не крепче, чем у дикой свиньи! Или крепче? А если чудовище не умрет? Торонго в ярких красках представлял, как притащит в деревню шкуру чудовища и как все станут восхищаться его силой и храбростью. Но вот вариант, в котором чудовище благополучно переживет удар дубинкой и поужинает храбрецом, пришел в голову Торонго, только когда он миновал опушку и углубился в лес. Орета постепенно выветривалась.

Он задумался, не вернуться ли в деревню? Благо никто не знал, что он уходил совершать подвиг. А значит, и насмешек не будет. Ну не больше, чем обычно… Нет! Дальше это терпеть невозможно!

Все-таки в голове Торонго плескалось еще слишком много пива, и он упрямо двинулся в глубь леса. В рассказе старика путь до пещеры, конечно, в подробностях не описывался, но Шогу сказал, что вход в нее находится со стороны крутого обрывистого берега реки. А такой обрыв в окрестностях деревни был только один. И не так уж далеко – за половину ночи можно дойти.

Орета окончательно выветрилась примерно тогда же, когда Торонго достиг обрыва. К этому времени погода испортилась, небо затянуло низкими тучами, и над обрывом бушевал ураган. Тут и настоящий герой, пожалуй, решил бы переждать непогоду под крышей, а подвиг совершить как-нибудь в другой раз. Но Торонго не поддался этой мысли. Парень прекрасно знал свою натуру – в другой раз он ни за что не заставит себя прийти сюда.

Спустившись к реке, он побрел вдоль нее, высматривая пещеру. Постепенно Торонго все отчетливее осознавал безумие своей затеи. С чего он вообще взял, что чудовище ночью спит, как люди? Куда естественнее для него было именно сейчас выйти на охоту – например, за всякими бестолковыми героями! Ночь после этой мысли стала особенно недружелюбной и темной. Торонго почти уже сдался и готов был повернуть, но тут ему пришло в голову, что чудовище вполне могло отправиться на охоту в лес. Идти назад через лес после такой мысли было слишком страшно. Отчаянно сжимая обеими руками дубинку, Торонго сделал еще несколько шагов и замер. Красный камень обрыва в темноте казался серым, и на этом сером фоне отчетливо выделялось темное пятно. Торонго с ужасом понял, что все-таки нашел вход в пещеру.

Он долго стоял перед входом, не решаясь войти. Большая часть его души просто-таки вопила, требуя немедленно убраться подальше, спрятаться, дождаться утра, вернуться в деревню и забыть о несостоявшемся подвиге, как о дурном сне. Но какая-то небольшая часть, о присутствии которой он раньше и не подозревал, хотела, чтобы он вошел внутрь. Просто посмотреть, хоть одним глазом.

Вряд ли бы он послушался этого слабого голоса, но тут вмешалась природа. Тучи зрели-зрели да и обрушили на джунгли ливень. Да такой ливень, словно это река встала на дыбы. Торонго инстинктивно нырнул в укрытие и только потом сообразил, что спрятался в пещере. По спине немедленно забегали мурашки – парень был совершенно уверен, что из глубины пещеры его сейчас рассматривает чудовище, прикидывая, с какого места начинать есть. Мгновения тянулись медленно, но все же проходили, никто на него не набрасывался, и постепенно Торонго стало ясно, что есть его пока не будут. Да и вообще, судя по запаху, в пещере давным-давно никто не жил. Пахло неприятно – затхлостью и плесенью, но совершенно безопасно. Торонго перевел дух, раздул угли в чашке и запалил от них факел.

Оглядел пещеру и… заорал, выронив чашку с углями и выставив перед собой факел.

У стены лежал мертвец.

Вообще-то Торонго не боялся мертвых. В деревне не часто, но все-таки умирали люди. Вот прошлым летом умер один из охотников – во время охоты антилопа подняла его на рога. А этой весной несколько человек заболели, и знахарь ничего не смог поделать – тоже умерли. Но это все были понятные смерти, и умершие люди во всем походили на живых, только не дышали и не двигались. И добропорядочно ложились в могилу, чтобы души их могли вернуться на землю в новых телах.

Мертвец в пещере был другим – непонятным и оттого страшным. Он так ссохся, что походил на корягу, долго пробывшую в воде, а потом выбеленную солнцем. И волосы у него были белыми и прямыми, не как у людей. Торонго содрогнулся от мысли, что все люди после смерти со временем становятся такими уродами.

Впрочем, прежнего страха он больше не испытывал. Ну мертвец. Ну страшный, да. Но ведь просто лежит себе спокойно у стенки, глядя пустыми глазницами в потолок и мирно сложив на груди руки. А между руками, кстати, что-то поблескивает в лохмотьях! Преодолевая отвращение, Торонго приблизился к мертвецу. Вблизи тот был еще неприятнее – мало того что кожа белая, так еще и огромный нос загнут, как у стервятника. А зубы-то во рту! Ох, добрые духи! Да неужто после смерти зубы продолжают расти и вот такими становятся? Ну чисто ведь крокодилова пасть!

Взгляд Торонго опустился ниже, и он тут же забыл про страшное лицо мертвеца. Сложенные на груди руки сжимали нож. И такого ножа Торонго ни разу в жизни не видел. В деревне пользовались ножами, выточенными из костей животных. У охотников в ходу были ножи из камня – более острые, но хрупкие. Да и сделать себе такой нож умел не всякий охотник. Торонго, например, не умел, только пальцы себе все отбил. Самые острые, прочные и красивые ножи в селе делал Шогу. Но даже лучшие из ножей старейшины теперь казались Торонго такими же убогими, как его собственные поделки. Нож в руках мертвеца был совершенен.

Он был не очень длинным – с локоть длиной, причем половина приходилась на рукоять. Лезвие заточено с двух сторон, и видно по отблескам факела, что оно очень острое, – так блестит свежий скол камня, из которого Шогу делает ножи. Но такого камня Торонго в жизни не видывал – гладкого, серого и блестящего. Было в ноже что-то такое, отчего рука сама потянулась к нему. Таким ножом хотелось обладать, Торонго чувствовал, что с ним его жизнь изменится. Не будет больше унижений и насмешек…