Каннибалы и короли. Истоки культур - Марвин Харрис

часов в день. Ричард Ли во время своих наблюдений за бушменами обнаружил, что за один день женщина может собрать достаточно пищи, чтобы прокормить свою семью в течение трёх суток, а остальное время она тратит на отдых, развлечения для гостей, вышивание или посещение других стоянок. Кроме того, «в течение каждого дня, проведённого дома, от одного до трёх часов уходит на кухонную рутину наподобие приготовления пищи, раскалывания орехов, собирания дров и походов за водой» [Johnson 1975] [7].

Приведённые выше свидетельства позволяют сделать следующий вывод: развитие земледелия привело к увеличению трудовой нагрузки на отдельно взятого человека – и на то были веские причины. Сельское хозяйство представляет собой такую систему производства продовольствия, в рамках которой на единицу площади земли затрачивается гораздо больше труда, чем при охоте и собирательстве. Охотники-собиратели, по сути, зависят от естественной динамики воспроизводства животных и растений и мало что могут сделать для увеличения производительности на единицу площади (хотя легко способны уменьшить данный показатель). Напротив, занимаясь сельским хозяйством, люди контролируют динамику воспроизводства растений. Это означает, что производство можно интенсифицировать без непосредственных негативных последствий, в особенности если в вашем распоряжении имеются методы борьбы с истощением почвы.

Секрет того, почему бушмены и другие подобные народы тратят на охоту и собирательство немного времени, заключается в обилии и доступности имеющихся в их распоряжении животных и растительных ресурсов. Пока плотность населения – а соответственно, и масштаб эксплуатации этих ресурсов – остаются на относительно низком уровне, охотники-собиратели могут наслаждаться и досугом, и высококачественной пищей. Поэтому представления, будто жизнь наших предков была «короткой, мерзкой и суровой», имеют смысл лишь в том случае, если мы допускаем, что люди каменного века не хотели или не могли ограничивать плотность своих популяций. Однако эта гипотеза необоснованна: у охотников-собирателей присутствует сильная мотивация для ограничения своей численности, а кроме того, они располагают для этого эффективными средствами.

Ещё одним слабым местом расхожей теории перехода от охоты и собирательства к сельскому хозяйству является предположение, что люди по природе своей стремятся к «оседлости». Эта гипотеза вряд ли может соответствовать действительности, если учесть, с каким упорством народы наподобие бушменов, австралийских аборигенов и эскимосов придерживались традиционного «бродячего» образа жизни, несмотря на организованные усилия государств и миссионеров убедить их жить в деревнях.

Любому преимуществу оседлой деревенской жизни соответствует собственный недостаток. Стремятся ли люди проводить время в обществе? Да, но при этом они ещё и действуют друг другу на нервы. Как показал Томас Грегор в своём исследовании бразильского племени мехинаку [Gregor 1969], устойчивым мотивом повседневной жизни людей, обитающих в небольших деревнях, является стремление к уединению. Судя по всему, индейцы мехинаку слишком много знают о том, чем занимается каждый из их соплеменников ради их же блага. Например, по отпечатку пятки или ягодицы они могут определить, в каком месте остановилась и по пути занялась сексом какая-нибудь пара. Потерянные стрелы выдают выгодное место для охоты их владельца, а топор, прислонённый к дереву, говорит о тому, что кому-то пришлось прервать работу. Выйти из деревни и войти обратно незамеченным невозможно. Чтобы уединиться, нужно говорить шёпотом – в соломенных стенах нет закрытых дверей. По деревне ходят досадные сплетни о мужчинах, страдающих импотенцией или преждевременным семяизвержением, о том, как ведут себя женщины во время соития, а также о размере, цвете и запахе их половых органов.

Способен ли большой коллектив обеспечить физическую безопасность? Да, но безопасность также может быть достигнута благодаря мобильности, возможности исчезнуть с пути агрессора. Есть ли преимущество в наличии значительных трудовых ресурсов для коллективных действий? Да, но большая концентрация людей снижает количество дичи, на которую можно охотиться, и истощает природные ресурсы.

Что же касается предположения о случайном открытии возможности разведения растений, то охотники-собиратели были не так уж глупы, как можно было бы предположить, следуя логике прежней теории. По анатомическим подробностям изображений животных, обнаруженных на стенах пещер во Франции и Испании, можно судить о том, что способности к наблюдению у этих людей были отточены до предела. А ещё больше восхищаться их интеллектом заставляет открытие Александра Маршака [Marshak 1972], который установил, что небольшие царапины, нанесённые на поверхности различных артефактов из кости и оленьих рогов возрастом 20 тысяч лет, служили для того, чтобы следить за фазами Луны и другими астрономическими явлениями [8]. Едва ли есть основания предполагать, что люди, создавшие выдающиеся изображения на стенах пещеры Ласко и обладавшие достаточным интеллектом для ведения календарных записей, не могли знать о биологическом значении клубней и семян.

Исследования, посвящённые охотникам-собирателям наших дней и недавнего прошлого, демонстрируют, что отказ от занятия сельским хозяйством зачастую происходит не из-за отсутствия знаний, а из соображений удобства. Например, индейцы Калифорнии, просто собирая жёлуди, вероятно, получали более значительные и более питательные объёмы продовольствия, чем в том случае, если бы они занимались выращиванием кукурузы. А на северо-западном побережье Северной Америки сельскохозяйственные работы становились относительно пустой тратой времени потому, что в этих местах ежегодно происходят массовые миграции лосося и тихоокеанской корюшки. Зачастую охотники-собиратели демонстрируют все навыки и приёмы, необходимые для занятия сельским хозяйством – за вычетом стадии целенаправленной посадки растений. Индейцы племён шошони и пайютов в Неваде и Калифорнии из года в год возвращались к одним и тем же зарослям диких злаков и клубней, старались не обдирать их подчистую, а иногда даже их пропалывали и поливали. Многие другие охотники-собиратели пользуются огневыми методами, чтобы целенаправленно стимулировать рост предпочтительных для них видов и сдерживать распространение деревьев и сорняков.

Наконец, некоторые из наиболее важных археологических открытий последних лет свидетельствуют о том, что самые первые сельские поселения в Старом свете появились за одно-два тысячелетия до возникновения земледельческого хозяйства, а в Новом свете растения были одомашнены задолго до того, как люди начали жить в деревнях. Поскольку первые американцы имели представления о земледелии на протяжении нескольких тысячелетий до того, как стали использовать их в полной мере, объяснение их ухода от охоты и собирательства не следует искать в ментальных установках. В дальнейшем мы ещё вернёмся к описанным археологическим открытиям, рассмотрев их более детально.

Как уже отмечалось, до тех пор, пока охотники-собиратели поддерживали незначительную численность своих популяций относительно доступной им добычи, они могли наслаждаться завидным уровнем жизни. Но как им удавалось поддерживать свою численность на низком уровне? Для современных исследователей этот момент стремительно превращается в важнейшее недостающее звено в попытке понять эволюцию культур.

Даже в относительно благоприятных условиях обитания, имея под рукой обилие стадных животных,