Телохранитель для Розы - Вийя Шефф

и снова заставляю посмотреть на меня.

— Правда?

Слегка кивает.

Блядь, что за цирк уродов, а не дом, в котором ты живёшь⁈ Муженёк, походу, прессует, а может и руки распускает, и сынок ублюдок домогается. Среди зажравшихся богачей мразоты навалом, но… Твою мать! Стрёмно-то как!

— Ещё раз полезет — зовите меня.

— И вы потеряете работу…

— Зато он потеряет всё желание к девушкам приставать, — заверяю её. — А контракт можно перезаключить…

Она догадливо улыбается, понимая, о чём я.

— Наши места там, — показывает на второй этаж.

За пару часов до концерта подруги Розы просто надираются алкоголем. А мой Цветочек крутит на столе полупустой второй бокал с шампанским за вечер. Цедит понемногу только за компанию.

— Я в туалет хочу, — шепчет мне на ухо.

Пробиваю как ледокол путь, она держится сзади за полу моего пиджака, жду у двери, в дамскую комнату мне хода нет.

Выйдя, не отправляется к подружкам, а приваливается к стенке и смотрит пристально.

— Угостите сигаретой? — неожиданная просьба.

— А курить умеете? — лезу в карман за пачкой.

Отрицательно машет головой.

— Тогда не стоит, — захлопываю крышку.

— Просто я не знаю, как перейти с вами на «ты». На брудершафт вы не пьёте. А одна сигарета на двоих вроде как сближает.

— Просто предложить? — удивлён её словам.

— Предлагаю. Давайте на «ты»?

— Думаю, не стоит…

— А мне плевать! Зачем загонять себя в рамки? Мне, кажется, тебе можно доверять…

— Полностью.

— Вот поэтому и на «ты». Так мы ближе, — срывается на повышенный.

— Мы не должны сближаться.

— А если я так хочу? — подходит ко мне вплотную, перекрывая возможность дышать.

Глаза горят.

И я хочу… Но тогда я точно всё дело завалю. Полкан и Дэн меня расстреляют к херам.

— Мы можем быть только друзьями.

Её взгляд тухнет.

Глава 8

На концерте певца есть некая фишечка — вывести из зала рандомную девушку, спеть для неё песню и подарить букет цветов. И по самой невероятной случайности этой самой девушкой оказывается Роза.

Радости нет предела, когда к ней подходит один из помощников и приглашает на сцену. А мне приходится стоять у края и внимательно следить за всем.

Реакция зала непредсказуема. Ошалелая и пьяная публика способна на что угодно, если ей дать сигнал. Стадное чувство. По глазам поклонниц вижу, как ненавидят Цветочек. Даже её подруги смотрят с завистью. Так что я начеку и держу руку на пульсе.

Роза спускается со сцены, прижимая к себе огромный букет белых роз, и смотрит на меня посоловелыми глазами. Девчонка в эйфории от такого везения.

По дороге домой она перебирает пальчиками лепестки на цветах. Роза с розами…

— Красивые… Жаль, что придётся выбросить перед домом… — разочарованно вздыхает.

— Почему?

— Волошин не разрешает принимать никакие подарки от других мужчин. Цветы можно только на день рождения или восьмое марта и то от самых близких ЕГО друзей.

— Могу спрятать букет у себя в комнате, будешь приходить, и любоваться, — предлагаю глупость.

— А за это он меня вообще убьёт, — отворачивается к окну.

Мда… Сильно он тебя запугал. Где ж ты оступилась, девочка, что он тебя так крепко за горло держит?

— Я отдам его Елене. Скажу, что от меня. Так лучше будет? — предлагаю ей.

— Лена и так не сдаст. У нас с ней очень хорошие отношения. Всегда помогает и поддерживает, как мама.

— Вот и договорились. Не придётся ничего выбрасывать.

— Спасибо, Тарас… Ты очень хороший… Друг… — запинается.

Дома Роза поднимается к себе в комнату, а я направляюсь прямиком на кухню в поисках вазы. Нахожу, порывшись в шкафчиках.

На холодильнике отрываю стикер, лежащим рядом на столе маркером пишу на бумажке «Для Елены» и втыкаю её между цветов.

Отрубаюсь сразу же, как только моя голова касается подушки. Завтра вылет и надо выспаться за те несколько часов, что остались до подъёма.

Утром, зайдя на кухню, застаю там порхающую Елену в хорошем настроении. Видимо букет ей так его приподнял. Бегает, суетится. Вместе с горничной накрывают стол в столовой для завтрака хозяев.

Цветочек спускается немного заспанной и медлительной. Но увидев меня, встрепенулась, и даже улыбается.

Следом спускается Волошин с кислой миной, ворчит что-то под нос. Понимаю, что ему не нравится предстоящая сегодняшняя поездка.

Так оставайся дома, старый пень! А мы рванём на море.

Они почти позавтракали, когда у входа раздается шум и в столовую влетает взвинченный Волошин младший. Смотрит на меня с высокомерием и презрением.

Думаешь, испугаюсь тебя? Я и не таких ломал. Плакали потом сидели, что они милые пушистые зайчики, которых по неопытности подставили.

— Пап, можно с тобой поговорить? Наедине, — специально цедит по буквам, с отвращением глядя на Розу.

— Пошли в кабинет.

Они поднимаются наверх, а через пару минут накрученный и недовольный Волошин выходит на лестницу и приказным тоном зовёт к себе Розу.

Вот ублюдок! Неужели пришёл папочке нажаловаться?

— Пойти с тобой? — перехватываю её за запястье.

— Шип! — угрожающе сверху.

— Я сама, — натягивает улыбку.

В глазах вижу страх.

Они уходят в кабинет, а меня разрывает на части от тревоги за неё.

Поднимаюсь следом, но путь к кабинету перекрывает громила Кузьма.

— Хозяева сами разберутся. Уходи.

Ага, разберутся! Я что не слышу, как он на неё там орёт.

Спускаюсь по лестнице и сажусь на нижнюю ступеньку. У меня внутри всё кипит и клокочет.

Громкий хлопок дверью. Мимо меня пролетает плачущая Роза, держащаяся рукой за щеку.

— И никакой тебе Доминиканы, шлюха! Дома взаперти будешь сидеть! — выходит на площадку Волошин и кричит ей в след.

Первое желание — подняться и всечь ему от всей души. И я бы так и сделал, если бы больше за Цветочек не волновался. Поэтому двигаюсь за ней.

Она сидит в кухне на стуле спиной ко мне. Рядом со льдом хлопочет Елена и Леся, наша горничная.

— Вот козёл! Опять руку поднял, — причитает Лена. — Чтоб они у тебя отсохли, сволочь! Держи, милая, — подаёт Розе пакет со льдом в полотенце.

Подхожу к ней, сажусь на корточки и пытаюсь оторвать её руку, чтобы увидеть масштаб трагедии. Я же должен знать, насколько сильно мутузить эту старую мразь. Хотя я сейчас и убить готов.

Роза прячет лицо, отворачиваясь в сторону. Ей стыдно. Она же мне тут про любовь плела, а её и нет вовсе. Хотя я сразу не поверил в этот бред.

— Покажи, — шёпотом, чтобы не боялась.

Она покорно отводит руку. Красный кровоподтёк на скуле и щеке, который уже начинает синеть.

— Я его порву! — срываюсь с места.