Зона поражения - Гарри Маккалион

у меня развились кожные заболевания: прыщи, угри и дерматит.

В среду был день зарплаты, и мы все хорошо ели. Еда никогда не была впечатляющей — обычно это были бутерброды с мясным фаршем,9 — но для нас это был праздник. К этому времени мы жили на стоянке для домов-фургонов, и впятером мы теснились в трехместном фургоне. Понимая, что в течение дня мне нужно питаться, мама договорилась с местным фермером о покупке свежих яиц на часть моей зарплаты, и в течение следующего года я каждый день получал два бутерброда с вареными яйцами. Это было почти так же плохо, как не есть вообще. Прошло много лет, прежде чем я смог смотреть на вареные яйца без ощущения тошноты.

*****

Когда мне исполнилось семнадцать лет, я решил пойти в армию. Вдохновленный недавно прочитанной книгой, я решил вступить в ряды Королевской морской пехоты. К счастью для меня, я не смог найти призывной пункт ВМС и спросил дорогу туда в армейской конторе.

— А почему вы хотите пойти на флот? — Спросил сержант.

— Я не хочу на флот. Я хочу в морскую пехоту.

— Ну что ж, заходи сюда, парень. У нас есть специальные подразделения на любой вкус.

Так одной фразой меня отвлекли от карьеры в Королевской морской пехоте. Сидя перед сержантом, я слушал, как он рассказывал о пулеметчиках и инженерах специальных подразделений. На стене за его головой висела крупная фотография человека, висящего на парашюте.

— А это кто?

Он посмотрел за спину.

— Парашютный полк. Но тебе они не нужны.

— Почему?

— Это самые суровые люди в армии. Их курс подготовки проходит только треть добровольцев — форменное убийство.

— Это как раз то, что мне нужно!

Как он ни пытался отговорить меня, я был непреклонен: или Парашютный полк, или ничего. Мне нужно было пройти медицинский осмотр, дата которого была назначена через две недели. Врач, мужчина средних лет, который меня осматривал, что-то бубнил себе под нос, осматривая мою грудь, измеряя пульс, давление и взвешивая меня. Когда я надел рубашку, он велел мне сесть и посмотрел на меня поверх очков в черной оправе.

— Я не могу признать вас годным к армейской службе, — прямо заявил он.

Мне показалось, что мир вокруг меня рухнул.

— Почему?

— По двум причинам. Во-первых, у вас недостаточный вес. Во-вторых, у вас дерматит. Он должен зажить, прежде чем вы сможете даже подумать о том, чтобы прикладывать к коже тяжести.

— Сколько времени это займет?

Он пожал плечами и выписал рецепт.

— Обычно, лечение кожных заболеваний занимает от четырех до шести недель. Что касается веса, то вам придется набрать по крайней мере фунта три. — Он покачал головой. — Я бы сказал, что вы находитесь на грани недоедания. Теперь пусть кто-нибудь наносит эту мазь на вашу спину каждый вечер после ванны. — И он протянул мне рецепт. — Увидимся снова через четыре недели.

Лишения, которые я пережил в ранней юности, оставили свой след. На выходе из кабинета меня охватило чувство полной беспомощности. В течение часа я ходил по оживленному центру города, пытаясь смириться с этим, но затем моя решимость окрепла. Я пойду в армию! Следующие четыре недели я каждый вечер принимал ванну и наносил мазь, которую прописал врач. С едой было сложнее. Я ел все, что попадалось под руку, включая мешки с сахаром. Я выполнял любую рутинную работу, о которой писали в местной газете, копал огороды, разносил листовки — делал все, что угодно, лишь бы иметь возможность купить еду. Через четыре недели я вернулся. Увидев улучшение состояния моей кожи, врач кивнул, а затем взвесил меня и покачал головой.

— Всего два фунта.

Я почувствовал, что вот-вот заплачу.

Он глянул на меня, стоящего на весах и улыбнулся.

— Не совсем хватает, но этого достаточно. Я допущу вас. Несколько недель армейской еды — и ваши кости быстро обрастут мясом.

Через несколько минут я стоял наверху перед подполковником и принимал присягу в качестве солдата Британской Армии. Поскольку у меня не было аттестата о среднем образовании, я должен был отправиться в армейский центр оценки в Каттерике. Это означало ночевку, что само по себе было приключением — находиться с другими новобранцами, иметь хорошую еду и чистую постель для сна. Мы сдали экзамен, и я был поражен, обнаружив, что занял второе место. Майор, который руководил экзаменом, позвал меня обратно.

— Почему вы никогда не сдавали экзамены?

— По моим собственным подсчетам, с одиннадцати лет я учился по меньшей мере в двенадцати школах. Но ни в одной из них я не был достаточно долго, чтобы сдать экзамены.

— Очень жаль, вы явно неглупый человек. Когда закончите базовую подготовку, вам следует получить какой-нибудь аттестат об образовании.

Однажды я последовал его совету; прошло более двадцати лет, но я последовал ему.

Через две недели я должен был явиться на базу Парашютного полка, в казармы Браунинг, а до тех пор я находился в отпуске.

Вернувшись домой, я обнаружил, что в жизни моей матери появился новый мужчина. Донни Бойл уже был некоторое время знаком с моей матерью, но теперь он переехал к ней. Мы с ним не ладили, хотя со всеми остальными он, казалось, был в прекрасных отношениях. Может быть, меня возмутило вторжение еще одного мужчины в наш дом, ведь каждый человек, бравший на себя роль отца, причинял нам боль. В первый же день после моего возвращения меня охватил гнев, и между мной и Донни вспыхнула яростная ссора. Но меня поразило то, что вся моя семья встала на его сторону, и на меня ополчились все, выкрикивая оскорбления. Да если бы они вонзили кинжал в мое сердце, они не смогли бы причинить мне бóльшую боль!

Я вышел на полуденное Солнце, чувствуя себя так одиноко, как никогда в жизни. Бродил я, наверное, около часа, не зная, куда идти и что делать. Наконец, больше от отчаяния, чем от чего-либо другого, я позвонил на призывной пункт, где поступил на службу, и рассказал им о своей проблеме. Сержант ответил, чтобы я отправлялся на железнодорожную станцию, где он меня встретит. Он нашел меня сидящим в одиночестве на скамейке и сел рядом. Я рассказал ему о своем затруднительном положении.

— Я не могу вернуться, просто не могу.

— Не могу винить тебя, сынок. Я бы тоже не