Трупный цветок - Анне Метте Ханкок

Да перестань ты, Эло. Я не собираюсь говорить сегодня о работе. Мне бы хотелось поговорить о тебе.

Она только покачала головой и с улыбкой посмотрела на него, так что он начал рассказывать о себе. О своём детстве, своих родителях, своей первой большой любви и разводе.

Она не хотела детей, а я хотел. Я всё ещё их хочу. Всё закончилось безобразно. Всегда же всё так заканчивается?

После ужина они поехали домой вместе, и там он взял её грубее, чем она ожидала и чем ей хотелось бы. Она позволила ему это сделать и, к своему удивлению, получила от этого наслаждение. Но и испугалась тоже.

Элоиза улыбнулась дружелюбному менеджеру:

– Я сегодня одна.

Ей выделили один из лучших столиков ресторана с видом на Конгенс Нюторв, и она заказала креветки и бутылку несладкой газированной воды. Затем взяла свой компьютер и открыла первое письмо, которое Мортен Мунк прислал после того, как Элоиза вышла из редакции.

В течение следующих полутора часов она ела, читала и делала заметки. Когда с этим было покончено, она позвонила своему бывшему коллеге Ульрику Андерсону.

– …Алло?

– Да, привет, это Ульрик?

– Кто спрашивает?

– Это Элоиза Кальдан, из «Demokratisk Dagblad».

– Кальдан? Ну да. Сколько лет. В чём дело?

Был полдень, но Элоиза почувствовала, что разбудила его. Наступила пауза, она услышала, как щёлкает выключатель, затем послышался шипящий звук и хлопнуло сиденье унитаза.

– Извини, если я не вовремя, но думаю, мне нужна твоя помощь.

– Моя помощь? – Струя, выстрелившая в унитаз, почти заглушила его голос. – В чём?

– Ну, я сейчас вроде как занялась освещением той истории, которая раньше была твоей. Поэтому решила проверить: вдруг мне удастся убедить тебя помочь мне заполнить некоторые пробелы?

На другом конце трубки была тишина, поэтому Элоиза продолжала:

– Речь об убийстве местного адвоката в Торбеке. Кристофера Моссинга. Я только что прочитала все статьи, которые ты написал о деле, и хотела бы услышать немного больше о том, кто…

– Я не могу помочь тебе с этим. – Его голос прозвучал холодно и резко.

– Ну, разговор не больше чем на полчаса. Я угощу тебя чашечкой кофе, закончим быстро. Мне просто нужно знать, говорил ли ты тогда…

– Извини, но я не могу тебе помочь. – Ульрик Андерсон повесил трубку.

Элоиза посмотрела на телефон.

Она снова позвонила, но он не ответил. В третий раз она звонила ему до тех пор, пока не заговорил автоответчик.

«Привет, Ульрик, это снова Элоиза Кальдан. Я просто хотела сказать тебе, что получила письмо от Анны Киль, и я подумала, что ты хотел бы прочитать его. Позвони мне».

Ей было трудно представить, что журналист, который всю жизнь разве что на завтрак не ел криминальные истории, сможет проигнорировать такое сообщение.

Конечно, он позвонит.

Она аккуратно развернула письмо, стараясь как можно меньше прикасаться к нему, и положила на стол перед собой. Вероятно, она уже стёрла все отпечатки пальцев, но всё равно старалась быть аккуратнее. Если письмо было подлинным, держать его у себя было противозаконно. Но она не хотела говорить о нём полиции.

Пока что.

Работа Элоизы заключалась в том, чтобы находить и рассказывать людям истории, и она знала, что если расскажет о письме, то больше никогда его не увидит. Полиция её и близко не подпустит к расследованию. Такое вот «сотрудничество». С полицией редко когда получалось Quid Pro Quo[3]. Но, насколько она могла судить по новостям в СМИ, последний раз это дело освещалось давно, и письмо могло стать первым новым следом за долгое время.

Она должна была сообщить о нём.

Она просмотрела свои записи, чтобы найти имя полицейского, которое встречалось несколько раз в статьях, где говорилось о главе расследования.

Она написала в своей тетради «Эрик Шефер, Отдел по расследованию преступлений полиции Копенгагена» и дважды подчеркнула эти слова.

Затем попросила счёт.

Если Элоизе не нужно было ехать куда-то или идти на утренние редакционные собрания, она не заводила будильник. В будние дни колокола Мраморной церкви всегда звонили в 8, и их звука было достаточно, чтобы разбудить её. Сколько она себя помнила, она всегда спала чутко и беспокойно.

Вот и сегодня она свесила ноги с кровати с первым ударом колокола, хотя большую часть ночи провела без сна – составляла каталог из сведений, добытых Мунком, и, наверно, запросто могла бы проспать ещё несколько часов.

Она посмотрела на мобильный, лежавший на тумбочке: Мартин пытался дозвониться ей в 4 утра. Он также прислал три одинаковые эсэмэски:

Перезвони мне!

Ещё было сообщение от Герды с сердечком. Элоиза отправила ей смайлик с поцелуем, потом включила на телефоне беззвучный режим и пошла босиком через гостиную в ванную комнату. Она внимательно оглядела множество документов и заметок, которые разложила ночью на полу в хронологическом порядке.

Быстро приняв душ, она села за дубовый столик в гостиной, где, кутаясь в махровый халат, принялась за большую порцию овсянки с изюмом и корицей и утренний кофе.

Элоиза перечитывала резюме проделанной за ночь работы, когда зазвонил домофон. Было слышно, что звонок срабатывал и у соседей.

На экране, который показывал картинку с улицы, виднелась макушка лысеющего мужчины.

– Да? – сказала она в домофон.

– Газеты, – ответили ей с сильным арабским акцентом.

Элоиза нажала на кнопку домофона и впустила газетчика в подъезд. Он сразу зашаркал вверх по лестнице, оставляя почту на каждом этаже. Одна за другой со скрипом открывались почтовые щели в дверях.

Она посмотрела на кучу старых рекламных объявлений, которые скопились у двери за неделю. Затем подняла их с пола и собиралась просмотреть пачку на предмет какого-нибудь очередного буклета из мясной лавки или сводки районных новостей, когда услышала, что газетчик уже поднялся на шестой этаж и стоит перед её дверью. Почтовая щель открылась, в ней показалась реклама продуктового магазина «Фётекс» и мягко приземлилась на грязный придверный коврик. Элоиза ожидала услышать, как газетчик станет быстро спускаться вниз по лестнице, но ничего не было слышно. Она осталась у входной двери и несколько секунд прислушивалась.

Тишина.

Тогда она бросила рекламу, которую держала в руках, и распахнула дверь.

На верхней ступеньке лестницы перед её дверью сидел невысокий мужчина средних лет и примерял мятного цвета кроссовки «Найк Эйр», которые Элоиза оставила за дверью два дня назад после пробежки по крепости Кастеллет. Он замер неподвижно с кроссовкой в руках и, казалось, думал, что если не будет шевелиться, то его не заметят.