Иностранец - Александр Афанасьев

Забегая вперед – Селиму просто не повезло. Он и его советники ориентировались на Францию, но именно в тот момент, когда они начали реформы – во Франции полыхала революция. Селим не знал что делать – он не мог просить ни помощи, ни денег, ни присылки советников – там головы летели на мостовую. Если бы французы не начали революцию – то уже через несколько лет, под руководством опытного и мудрого Людовика Шестнадцатого они могли бы сделать Османскую Империю своей колонией, своей житницей и создать империю больше, чем англичане. Но они предпочли свободу, равенство и братство перед ножом гильотины.

В то же самое время – сербское крестьянство переживало что-то вроде возрождения. Белград лежал на самой границе, за пограничной рекой была богатая Австро-Венгрия, скупавшая все, что производилось в Сербии и прежде всего свинину. Сербы специализировались на производстве свинины, потому что любое другое мясо у них бы отняли янычары. С той стороны пограничной реки – были австрийские укрепления Военной границы или Воеводины. Там жили такие же сербы, а их край назывался Воеводиной, потому что Император даровал им автономию, а сам стал Великим воеводой Сербским. Они скупали все, что привозили братья и соплеменники с той стороны реки, а расплачивались все чаще оружием и патронами. Австро-Венгрия щедро снабжала им сербов, потому что не хотела третьей осады Вены.

В Османской империи в этот период продолжалась тайная, но жестокая борьба между султаном – модернизатором и корпорацией янычар. Султан понимал, что только простые люди, помещики, торговцы и крестьяне, в том числе крестьяне – христиане могут служить его опорой в проведении реформ. Когда он издал указ о том, что отныне все крестьяне и все помещики платят лишь фиксированный налог – янычары в открытую убили губернатора Хаджи Мустафу (он был известен как «отец сербов» из-за доброго к ним отношения) и ввели чрезвычайный налог. В ответ – в 1799 году султан издал беспрецедентный указ разрешающий всем, в том числе и христианам – носить оружие.

В 1804 году – из-за неурожая на Балканах – православное крестьянство не выдержало янычарского гнета и подняло восстание против произвола. Началось все с того, что в январе 1804 года некий янычар Мехмет-ага Фошич в сопровождении отряда примерно из двухсот всадников – выехал из Белграда в карательную экспедицию. В деревне Любенино примерно в тридцати километрах от Белграда он схватил местного вождя Александра Ненадовича, обвинил в измене султану и казнил. После чего он и его люди убили еще столько то сербов и поскакали дальше, намереваясь снова убивать – однако, предупрежденные жители сел и городов бежали в лес и брались за оружие. После того, как другой янычар четвертовал популярного сербского священника Хаджи-Рувима – страна взорвалась.

В числе тех, кто спасся во время бойни, ставшей потом известной как «сеча князей» был некий Карагеоргий – бывший гайдук (разбойник) и офицер австрийских добровольческих сил (сербского Фрайкора), ранее уже участвовавший в боевых действиях, а после отставки ставший торговцем скотом. Его предупредили, он перебил посланный за ним отряд турок и скрылся в Австрии. А через короткое время он вернулся с добровольцами, большим количеством оружия и возглавил восстание. Янычары, понимая, что дело плохо – закрылись в Белграде и послали к султану гонцов просить о помощи. Султан выслал помощь, но пришедшие на помощь войска… присоединились к восставшим. Таков бы секретный приказ султана, желавшего расправиться со своевольными янычарами и желательно чужими руками.

В 1805 году янычары – дахи были изгнаны, а сам Карагеоргий был помазан митрополитом на царство. Один из вождей восставших, Петр Ичко был послан в Стамбул, где договорился о выгодных условиях мира – но Карагеоргий отказался от условий мира и предпочел продолжить борьбу за создание Сербии. Будущую Сербию он видел большой славянской страной с опорой на Россию.

Мало кто знает, что в 1805 году Карагеоргий обратился в Вену с предложением принять сербов под подданство Габсбургов. Если бы Габсбурги приняли предложение – вся мировая история пошла бы по другому пути. Но в Европе уже хозяйничал Наполеон, он уже побывал в Вене и вот-вот намеревался побывать еще – и Габсбурги решили не рисковать. Создав в итоге проблему, которая через сто десять лет погубит их империю.

Сербское царство простояло всего шесть лет – в 1812 году Наполеон напал на Россию, Россия заключила поспешный мир с османами, и султан двинул войска против непокорной провинции. Карагеоргий со своими соратниками – бежал в Австро-Венгрию и вступил в союз с другими антиосманскими националистами, борющимися за освобождение Греции и Румынии от османского ига.

В 1813 году султан вернул себе контроль над территорией Сербии, после чего его войска приступили к массовой расправе с сербским населением. Весной 1815 года, что видимо случайно совпало с поражением Франции и вступлением русской армии в Европу – сербы начали новое восстание. Его в отсутствие Карагеоргия возглавил некто Милан Обренович, сам торговец – свиновод. Но в отличие от Кара-Георгия – Милан Обренович не отказался от соглашения с Портой. Осенью 1815 года он заключил соглашение с новым султаном Махмудом (Селим уже умер) о том, что он становится наместником Султана на Балканах и обещает посылать Порте часть собранных налогов – а Порта признает его власть. Когда в 1817 году Кара-Георгий вернулся в Сербию – он был убит людьми Обреновича, а его голову – Милан Обренович приказал положить в сосуд с медом и отправить в Стамбул.

Так началось противостояние Обреновичей и Карагеоргиевичей, определившее судьбу Сербии на сто лет вперед.

Неспокойно было в Нише, неспокойно было в Белграде, неспокойно было везде. Спокойная жизнь как то… улетучилась, незаметно для всех. Если раньше все жили и давали жить другим, то теперь все искали виноватого, крайнего. И никто не желал начинать с себя.

Ну и… плохо было после вируса. Плохо. Вроде как вируса больше не было, никто не болел, не умирал – а жизнь все никак не восстанавливалась. Бизнесы продолжали банкротиться, но главное – не открывались новые. Многие люди как будто бы руки опустили.

А в политике – кипели страсти. Сербия – парламентская республика, и сегодняшний кабинет министров работал всего семь месяцев и уже поговаривали об отставке и досрочных выборах. Все понимали, что голосование будет протестное – но народ можно будет успокоить хоть так. Труба уже прозвучала и политические коверные – готовы были к очередному параду-алле…

…

МВД Сербии – с девяносто девятого года располагалось по адресу бульвар Михаила Пупина, 2, в громадном парламентском комплексе, выстроенном еще при Тито, в бывших помещениях верхней палаты парламента, с развалом Югославии ставших бесхозными. До 1999 года они сидели на улице князя Милоша, но это здание попало под удар авиации НАТО, и не было восстановлено. Здание парламентского комплекса было шикарным, но эти огромные кабинеты, коридоры и интерьеры, долженствующие напоминать о дружбе народов – теперь навевали только тоску. Это было место поражения, исторического поражения югославской идеи. И соседство с парламентом было не из лучших. МВД должно было быть вне политики… да как то не получалось вне политики быть.