Агент, переигравший Абвер - Хачик Хутлубян

– Фармацевт не пошел на контакт с Шекспиром, – приблизившись, шепнул Казанфар. – Сделал вид, что не знает его.

– Я понял. Гоар, подойдешь, когда Фармацевт выйдет из чайханы.

– Хорошо.

То, что произошло через пару минут, когда из чайханы вышел Фармацевт, удивило всех. Он подошел к торговцу фруктами, где стояла Гоар, и, не обратив никакого внимания на вчерашнюю знакомую, купил пять апельсинов и ушел.

– А еще говорил, что мимо не пройдет, хм, – усмехнулась ему вслед Гоар.

Жора, наблюдавший за происходящим, через минуту произнес:

– Не он.

– В смысле, – не понял Казанфар. – Что значит – не он? Это же Фармацевт.

– Да. Фармацевт. С сегодняшнего дня устанавливаем за ним круглосуточное наблюдение. Я и Айказ идем дежурить к дому, где квартирует Фармацевт.

Весь остаток дня, до сумерек, ребята держали жилище Фармацевта «под присмотром». А с наступлением темноты забрались на крышу соседнего дома, с которого были видны его окна на втором этаже. Благо дома в Иране с плоскими крышами. Многие там даже свадьбы справляют.

Где-то около часа ночи уснул Айказ. В три Жора растолкал его, приказав в пять разбудить себя и провалился в сон. Внутренние часы оказались надежнее Айказа: Жора сам проснулся ровно в пять и второй раз за ночь растолкал товарища. Чтоб вновь не сомкнулись глаза, он попросил Айказа почитать на память что-нибудь из своих любимых стихов. Вначале это показалось Айказу странным. Где он – со своим кожаным мячом и где они – стихи! Но призадумавшись, стал понемногу вспоминать, правда, большей частью детские. Через полчаса, когда Айказ вошел во вкус, в окнах напротив вдруг загорелся свет. Раздвинув занавески и раскрыв створки, Фармацевт в трусах и майке возник как на ладони и занялся зарядкой. В этот момент произошло то, что заставило Айказа забыть слова одного из самых любимых стихотворений. Из-за спины Фармацевта… вышел еще один Фармацевт. Вернее, его двойник и тоже принялся за утреннюю зарядку.

– Ущипни меня. У тебя тоже в глазах двоится или их действительно двое? – с интонацией человека, попавшего впросак, растерянно прошептал Айказ.

– Вот, что я имел ввиду, когда сказал вчера, что это не он, но до конца не был уверен. Теперь убедился. Надо предупредить ребят. Айказ, значит, передашь, что работаем по прежней схеме. Только мы с тобой останемся здесь наблюдать за вторым Фармацевтом…

То, что удалось выяснить группе Амира, удивило даже видавшего виды Агаянца. Оказалось, что это были два брата-близнеца. Когда один выходил из дома, уводя за собой группу наблюдения, и бесцельно гулял по городу, ни с кем не общаясь, второй в это время покидал жилище и встречался с нужными людьми. Амиру с товарищами удалось разоблачить обоих Фармацевтов, а также всех их агентов, включая высокопоставленных иранских чиновников и военных. Они были арестованы советскими спецслужбами и со временем перевербованы.

Следующее задание, поступившее от Агаянца, было несколько иным, чем выявление немецких агентов. В этот раз задача заключалась в том, чтобы проследить иранского генерала из генштаба. Он был завербован советской разведкой и за солидные деньги передавал ей секретные документы. Однако большой процент неподтвержденных данных, добываемых им, настораживал. Резонный вопрос – как проследить действия военачальника, который не ходил по Тегерану пешком, не назначал на улице встреч, – оставался открытым. Рано утром его увозили в штаб на автомобиле, вечером на нем же привозили обратно. Наружное наблюдение ничего не давало. Тогда Жора с Шекспиром решили посмотреть, как себя ведет дома генерал. Выпал как раз выходной день. И вот она удача! Генерал в штатском, с портфелем в руках вышел за ворота и направился к мечети. Жора мысленно похвалил себя за то, что взял с собой немецкий фотоаппарат, подаренный Агаянцем. Было время дневного намаза. Генерал вошел в мечеть и, преклонив колени, поставил под боком портфель. Жора с порога нажал на кнопку затвора фотоаппарата, запечатлев генерала и молящегося слева от него мужчину, а также два совершенно одинаковых портфеля, стоящих рядом. Через пару минут мужчина ушел, прихватив с собой чужой портфель. Этот момент также сопроводился характерным щелчком. Шекспир вышел вслед за незнакомым мужчиной, а Жора остался следить за «своим» военачальником.

Уже близился вечер, когда к дому генерала подкатил на велосипеде Шекспир. Жора возник перед ним как из-под земли и увел в подъезд соседней четырехэтажки.

– Как дела? – спросил он друга.

– Отлично, – расплылся в улыбке Шекспир. – Я проследил подельника нашего генерала до самого его дома. На мою удачу, он был не на машине, а поймал извозчика. Я не только успевал на своем велике за ним, но еще и притормаживал, чтоб не засветиться, – прихвастнул Шекспир. – Короче говоря, это – довольно известный в Тегеране дантист агаи-Кодси. Представляешь?

– Надо к нему записаться на прием, – моментально сообразил Жора, пристально посмотрев на Шекспира. – Как у тебя с зубами, не болят?

– Не, не болят. А ты что, на полном серьезе?.. Знаешь у кого… у Казанфара дырка в зубе намечается. Я вспомнил, он как-то жаловался.

– Он и пойдет лечить зуб. Это такое дело, если запустить, можно и лишиться его, – рассмеялся Жора и тут же поправился, – нет, я серьезно.

– Да, с зубами шутки плохи. А как у тебя тут?

– Как стемнеет, хочу зайти в гости к генералу. Я присмотрелся, если с платана перед домом запрыгнуть на балкон на втором этаже, дверь в комнату с него открыта, можно попасть прямо в генеральский кабинет. Он там часа два работал, что-то на машинке печатал. Интересно взглянуть что?

– Ты же понимаешь, если…

– «Если» – я исключаю. Иначе мы так и будем ходить вокруг да около.

– Ну-у… да.

В десятом часу свет в окнах генеральского дома погас. Подождав еще с полчасика, Жора сказал: «Пора».

Казанфар не успел толком осмотреться по сторонам, выйдя из подъезда, как Жора тенью промелькнул к платану, легко вскарабкался вверх по стволу и мягко перемахнул через перила на балкон. В этот момент в кабинете неожиданно зажегся свет. Жора прижался спиной к стене и замер. Ему казалось, что колотящееся в груди сердце может выдать его. Хозяин дома, облаченный в шелковый халат, постоял немного в комнате, прислушиваясь к чему-то, потом подошел к широкому дубовому столу, бегло просмотрел какие-то бумаги, положил их в кожаную папку, подумал и закрыл балконную дверь. Свет в кабинете погас. Жора на время забывший о дыхании, медленно набрал в легкие воздух и беззвучно выдохнул. Побыв еще для верности минут пять без движения, Жора отделился от стены и осторожно толкнул балконную дверь. Та не поддалась, оказавшись запертой. Струйка пота покатилась по холодной Жориной спине. Он вытащил из кармана перочинный нож, просунул лезвие между дверных створок, пытаясь попасть острием на скошенный язычок замка. «Это поможет, – подумал он, – если дверь закрыта лишь на защелку, если же на ключ…». – На этом месте Жора нажал на рукоять ножа, и… вместе с глухим щелчком язычок ушел внутрь механизма, и дверь подалась вперед. Тыльной стороной ладони он отер лоб и вошел в генеральский кабинет. Привыкнув к темноте, безошибочно разгадал в большом черном пятне на столе – кожаную папку. Раскрыл, вытащил из нее листы бумаги, в том числе с грифом «Секретно», и, подсвечивая портативным фонариком, стал фотографировать их. Работал он быстро и аккуратно, забыв о страхе. Зато на улице, вжавшись в темень дома напротив, переживал за друга Казанфар. И не зря. Когда, сделав дело, Жора вышел на балкон и мягко закрыл дверь на защелку, на тротуаре показались двое жандармов с фонариками. Казанфар шагнул в подъезд и там притих. С девяти вечера в Тегеране действовал комендантский час. И если попасться патрулю без разрешительных документов, то добра не жди. Соответствующих документов у ребят не было. Жора, к счастью, увидел жандармов раньше, чем они могли заметить его, и лег на пол, вдыхая балконную пыль. От нее засвербело в носу, и он, не удержавшись, чихнул, придержав, как мог, звук. Жандармы остановились.