Короля играет свита - Наталья Перфилова

Я ошеломленно молчала. Такой вариант как-то не приходил мне в голову. Думаю, из-за того, что раньше я не помнила о визите Игоря в мою квартиру, а скорее потому, что лучше меня моего мужа мало кто знает. Несмотря ни на что, он человек разумный, не псих… Да и любовь ко мне он вряд ли такую испытывает, чтобы ради нее лишить человека жизни, а самому остаток дней провести в вонючей тюремной камере. Да, версия Марины звучит убедительно, но только не для меня, хотя следователю, боюсь, она тоже понравится. Нельзя, конечно, ручаться за человека, с которым ты давно перестал быть близок. Вообще ни за кого, кроме себя, ручаться нельзя… Но я почему-то была убеждена, что к происшествию на моей лестничной клетке Игорь не имеет никакого отношения. Но показания Марины, Миши, Славика, которых в ближайшие дни вызовут на допрос, несомненно, возбудят в душе следователя веские сомнения в непричастности моего бывшего мужа. Может, попросить их не упоминать Игоря, рассказывая о событиях субботнего вечера?.. Но как только я заикнулась об этом, подруга завопила как резаная:

– Ты что, рехнулась, что ли?! Молчать, чтобы прикрыть убийцу, только потому, что ты разнюнилась от жалости к этому уроду?! Может, возгордилась, что ради твоей любви человека прирезали?! Может, ему еще и орден дать за высоту его чувств?! Да как тебе только в голову пришло, что все мы такие же простофили, как ты, кого может обмануть даже сопливый малыш? А ты о Женьке подумала? Он-то за что пострадал? Зачем ты тогда его к себе вообще пригласила, если тебе так этот недоносок дорог? Ну, иди, сиди, жди, может, еще придет кого зарезать, а может, с тебя самой и начнет! А меня уж уволь, мне жизнь пока дорога, чтобы прикрывать того, кто давно уже обезумел и по ком уже давно тюрьма плачет или психбольница. На выбор.

Закончив такую бурную речь, подруга отвернулась и обиженно-презрительно засопела, нервно прикуривая сигарету дрожащими от гнева руками. Я, конечно, прекрасно поняла ее возмущение, но мнение свое не изменила. Может, это по мне психбольница плачет, но представить Игоря в роли грозного Отелло я была не в состоянии.

Я поняла, что пора уходить, ведь ничего путного из разговора с Мариной, уверенной в виновности моего бывшего, получиться уже не могло. И я стала прощаться:

– Ну ладно, Мариш, пока. Ты не расстраивайся, попробуем как-нибудь смягчить твою провинность в глазах мужа… А может, он ничего еще и не узнает, его ведь нет сейчас в городе, так что не бойся. Он когда возвращается-то?

– Не знаю я… как закончит все дела, так и прибудет. А ты мне глаза не замазывай и не обижайся, я ведь о тебе беспокоюсь. Смотри, подруга, как бы это все правда не кончилось плохо. Замок хоть смени, шастает по квартире всяк, кому не лень… А то у меня оставайся, поживи пока. Олег вернется, сделает тебе новый замок, сама-то ты не сможешь. Черт с ним, посвятим его в суть происшествия, чего уж. Выкручусь как-нибудь.

Я вам честно скажу, у меня слезы на глаза навернулись от такой самоотверженности. Никто давно так не заботился обо мне, кроме родителей. А уж то, что такая ветреная девчонка, как Марина, ради моей безопасности готова рискнуть своим благополучием, поразило меня и растрогало.

– Спасибо тебе, Мариш, за то, что беспокоишься обо мне, но, ей-богу, не могу остаться. А как же Дизель? Он ведь до сих пор на улице. Я совсем о нем забыла, сегодня не покормила и даже домой не крикнула. Пойду я. Обещаю быть осторожной и дверь на ночь на задвижку закрою.

– Врешь ты все. Нету у тебя никакой задвижки, – грустно подвела черту подруга. – Ну да как знаешь. Ты все же человек взрослый, хоть и глупый. Давай иди судьбе навстречу.

И я пошла.

Пока мы беседовали, на улице постепенно стемнело, зато погода наладилась, ветер поутих, дождь прекратился, и я решила прогуляться до дома пешком. Живем мы с подругой не так уж близко, но и не особенно далеко. Мне надо бы проветриться и обдумать все спокойно, в конце то концов… Размышления мои не привели ни к чему путному, зато голова, правда, стала посвежей. Я немного успокоилась, но сердце мое опять неприятно заныло, когда перед своим подъездом на лавочке я увидела Игоря, который преспокойно поглаживал Дизеля и явно ожидал моего возвращения. Я не испугалась, нет, но встреча эта меня не обрадовала. Хотя, с другой стороны, поговорить нам все равно придется, так почему не сейчас? Приглашать его в дом я, естественно, не собиралась и поэтому присела рядом на лавку. Дизель обрадовался безмерно. Еще бы, два горячо любимых хозяина, и оба рядом с ним. Что еще надо преданному, хоть и голодному псу? Когда ночами в первые недели после развода я тихо плакала от обиды и непривычного одиночества, Дизель жалел меня, лизал руки. Я жаловалась ему, как единственному живому существу поблизости, на тоску и несправедливости судьбы, винила во всем Игоря. Но пес все равно, видимо, не понял моей обиды и, продолжая безмерно обожать меня, с не меньшей преданностью относился и к нему, скучал. Видимо, для собаки хозяин никогда не становится «бывшим». Он хозяин, и все. Навсегда. А хороший он или плохой человек, не важно, главное – он хозяин, и этим все сказано для настоящей умной собаки.

Игорь выглядел не лучшим образом. Подавленный и, я бы сказала, несчастный.

– Ты знаешь, Яна, я пришел в общем только затем, чтобы извиниться. Понимаешь, грустно так вчера стало, ведь год уже, как мы с тобой расстались, а все как-то не привыкну жить один, ну, думаю, может, и ты… В общем, не знаю, на что я надеялся… ну, смотрю, свет у тебя, зашел. А вы веселые такие, справляете, что от меня избавились. Обидно мне стало, жуть. Завелся, конечно. Извини, что праздник испортил. Обзывал тебя. Я же понимаю, что мы теперь не вместе, ты имеешь право жить, как тебе нравится, встречаться, с кем хочешь… Да ты и раньше на все это права имела, только я этого не понимал, а теперь чего уж… Поздно, ушел поезд. Но это все я сегодня понял, а вчера, ты уж извини, немного с катушек съехал.

– Не терзайся. Как ты меня обзывал, я не помню… но если бы и помнила, ничего страшного – скандальчиком больше, скандальчиком меньше, нашел чем удивить. Я уже давно тебя другим и не представляю. Только со сжатыми кулаками.

– Зря ты так, Янка, – вздохнул мой бывший муж. – Ты же знаешь, что не права. От того, что я вчера увидел, любой муж бы озверел, даже бывший. И добро бы мужик хоть был стоящий, а то променяла меня на заморыша какого-то. Тьфу прямо. Ну ладно, пошел я.

– Нет уж, погоди теперь, раз сам пришел, послушай меня.

Я рассказала ему о событиях вчерашнего вечера, сегодняшнего утра, подозрениях Марины и тех неприятностях, которые замаячили перед его, Игоревым, носом из-за вчерашней скандальной выходки.

– Так что можешь особенно не извиняться. Я тебе все заранее прощаю. Ведь наказал ты себя значительно больше, чем меня, и неизвестно, чем все это закончится.

– Да вы что! С ума, что ли, сошли? Я даже не знал, что он к тебе приходил. Я и лицо-то его не видел. Вы что вообще, что ли?! Зачем мне убивать? Я кролика не смогу придушить! Да я крови боюсь! И нож я тоже взять не мог, не было у меня ключей. Маринкин амбал отнял их (как ты, кстати, и просила сама). А потом выбросил в разбитое окно, и меня пригрозил метнуть следом, если по-доброму не уберусь… – У Игоря даже руки затряслись от возмущения. Мне стало немного жаль его: у кого угодно от таких новостей шок будет. Вот только что-то мне в его словах не понравилось…