Он моя проблема - Марина Риччи

— в главном фойе, около расписания. Она сидит около пальмы, на трехступенчатой лестнице, ведущей в никуда. Наверное, раньше за ней был проход в библиотеку, но его давно замуровали. Теперь это было наше любимое место на всех переменах — мы вроде как были и в центре событий, и можно было спокойно поговорить, и интернет тут ловится отлично.

— Ну наконец-то! — восклицает Женя, протягивая мне стаканчик и бумажный пакет. — Я взяла тебе чай и слойку с творогом. У тебя пять минут.

— Ты настоящий друг! — я только сейчас понимаю, как сильно хочу есть. Еще бы! Потратила столько сил!

— Так что Беляев от тебя хотел?

— Тсссс! — шиплю я, хотя студентам, снующим вокруг, явно нет до нас никакого дела. — Меня никто никуда не вызывал! Ты ничего не знаешь! Никто не должен знать!

— Ну я же уже знаю, — переходит на шепот Женя. — И никому не скажу, очевидно же. Рассказывай!

— Он дал мне индивидуальное задание. Хочет, чтобы я следила за Самойловым.

— Прости, что? — Женя явно потрясена. Прекрасно ее понимаю.

— Что слышала, — отвечаю конспиративным шепотом, что вообще-то совсем не просто, когда ты жуешь. — Ну не следила, приглядывала. И положительно влияла, — я делаю большой глоток уже почти остывшего чая, стараясь не подавиться, — а в конце семестра ему отчет нужен.

— Бред какой-то! Что это вообще за задание? Это как минимум не этично! И противоречит двадцать третьей статье Конституции! — Женя неодобрительно смотрит на недоумевающую меня. Юрист из меня пока никакой, — Право на неприкосновенность частной жизни!

— Ну, Беляева это, похоже, не волнует…

— А отказаться ты не могла?

— Я пыталась, он меня практически запугал.

— Запугал?! — Женя меняется на глазах. Она сразу будто бы становится выше ростом, идеальные брови хищно изгибаются, ореховые глаза начинают метать молнии. Как всегда, если ей кажется, что меня кто-то обижает, она мгновенно превращается в фурию. — Да я ему! Вставай! Мы идем жаловаться в деканат! И в студенческий отдел! Да если надо, даже к ректору!

— Да успокойся ты! — я хватаю ее за руку, усаживая обратно. — Не пойду я ни к какому ректору, — я снова перехожу на шепот, пытаясь убедить и саму себя. — Не обязательно же рьяно исполнять это поручение. Курить он уже бросил. Будить на перекличках мне и раньше его приходилось. Продолжу в том же духе и просто отражу все это в отчете. Да и серьезно, как еще я могу на него повлиять? Ты же в курсе, как он ко мне относится!

— Ну не знаю, не знаю, — с сомнением протягивает Женя. — Еще этим утром я бы тоже подумала так…

— В смысле, еще утром? А потом что изменилось?

— Как это что? — Женя сгребает меня в охапку, прижимаясь щекой к моей щеке, и говорит максимально низким голосом: — Мария! Твои конфеты — самые вкусные на свете! Твои серьги — словно звезды, сияющие в ночном небе! Они ослепляют меня!

— Да ну тебя! — я сердито ее отпихиваю. — Просто у него биполярка. Сегодня, видимо, небольшое просветление. И вообще… Тихо! — я замечаю, как из коридора в холл заходит Самойлов, предмет нашего секретного разговора. Женя следит за направлением моего взгляда и хмурится.

Куда это он собрался? Хотя нет. Это совсем не мое дело.

Можно мне спокойно поесть, а не начинать шпионить за ним прямо сейчас? Рука тянется к бумажному пакету. Да что я вообще делаю? Не надевать же мне этот пакет на голову, стараясь стать незаметной? Определенно, общаясь с психами, можно самой стать психом.

Он же сейчас просто пройдет мимо, правда?

Глава 10

Самойлов не один. Он идет в компании трех незнакомых парней и той самой блондинки, передавшей мне проклятое письмо. Видимо, это и есть его друзья с другого факультета. Парни о чем-то громко разговаривают, блондинка смеется их шуткам. Самойлов же идет молча, засунув руки в карманы и глядя прямо перед собой. На нем опять надеты шумоподавляющие наушники.

— Помяни черта, — усмехается Женя, — Что-то не похоже, что он собирается идти на лекцию.

Действительно не похоже. Судя по всему, вся их шикарно одетая компания, направляется к выходу. Прогул в первый же день!

В принципе, я отчасти могу это понять. Второй парой у нас сегодня экономическая теория. Этот предмет был у нас и в прошлом семестре и, в целом, мне нравился. Проблема в преподавателе. Он, как бы поточнее выразиться, полностью погружен в свой мир. Лекции он читает монотонно, без пояснений и перерывов, совершенно не реагируя на вопросы и внешние раздражители. Зато в помощь себе он каждый раз включает очень-очень длинную презентацию, щелкая слайды так быстро, что прочитать что-то совершенно невозможно. Поэтому, нам приходится всю пару максимально быстро фотографировать электронную доску, в надежде, хотя бы дома что-то разобрать.

Ладно, пусть идет куда хочет. Меня это не касается.

По мере приближения Стаса, мы с Женей, не сговариваясь, принимаем максимально независимый вид и притворяемся, что рассматриваем что-то в ее телефоне.

Однако, поскольку сегодня определенно магнитная буря и ретроградный Меркурий, одновременно происходят две вещи, окончательно ставящие крест на моем спокойствии.

Самойлов, ни слова не говоря друзьям, резко направляется ко мне, а с противоположной стороны, в вестибюль заходит Беляев.

Подойдя к нашей лестнице, Стас останавливается, нависая над нами всеми двумя метрами роста и молча смотрит на меня, явно ожидая какой-то реакции. Я молчу. Наконец, он догадывается снять наушники.

— Чего тебе, Самойлов? — надеюсь, мой голос звучит нормально. Я прямо-таки физически чувствую, как Беляев за нами наблюдает.

Стас протягивает руку:

— Конфеты кончились.

Да черт его возьми, опять эти конфеты! Помимо Беляева, за нами с интересом наблюдают друзья Стаса, по все видимости, происходящее им кажется очень занимательным. Блондинка же выглядит раздраженной. Ее руки скрещены на груди, губы недовольно кривятся. Кажется, ей очень хочется подойти, вонзить в Самойлова острые когти и поскорее утащить из универа. Но, почему-то, она не может этого сделать, поэтому злобно на меня таращится.

Ох, да плевать на нее! Я тут выживаю.

Так. Беляев однозначно поймет, что Стас решил прогулять пару. И надо же было ему появиться именно сейчас! Я же решила не вмешиваться!

Ладно, один раз можно и попытаться. Пусть Беляев убедится, что я не имею на Стаса абсолютно никакого влияния, не смотря на старания.

Что там его сильнее всего во мне бесит? То, что я якобы милая? Отлично!

— А куда это ты собрался? — спрашиваю я, максимально дружелюбным голосом и хлопаю ресницами несколько раз, — Мы так не договаривались! Раздача конфет