Житие и бытие - Игорь Аркадьевич Родинков

ящики (ремонт тоже не закончен), ловлю себя на ощущении, что он вымер. Но это ощущение не от того, что в подъезде бардак, а от того, что нет людей. Раньше, проходя по лестнице на четвертый этаж, чаще всего кого-нибудь встречал по дороге. Нашей «хрущевке» вот уже 57 лет. Она прожила 33 года в прошлом веке и вот уже 24 год живет в этом. Чего не скажешь про людей. Нет моих родителей, не осталось подруг моей матери, нет хороших соседей, в соседней квартире живут уже третьи жильцы. И так на каждом этаже почти не осталось прежних жильцов. Старые уходят, а новые не приходят, или приходят какие-то серые или темные (в общем, незаметные). Треть квартир в нашем подъезде вообще стала необитаемой — родственники или новые собственники там не живут. Грустно, очень грустно. Нет ощущения полноты жизни, радости. Отсюда вопрос: ради чего воюем, ради чего избираем одного и тоже президента?

В своей квартире я сейчас живу один. Первоначально в нашей двушке жило трое, потом стало четверо, потом — пятеро. А потом пошло на убыль. Умер отец, ушла жена с сыном. Долгое время я жил с матерью. Квартира уютная, светлая. Мама сделала ремонт в комнатах, заменила окна, остеклила балкон, обновила ванную комнату. Она знала, что я со своей мизерной пенсией не смогу все это сделать. Нам хорошо было вдвоем, несмотря на ее непростой характер. Мамы нет вот уже шесть лет, а ее присутствие я ощущаю до сих пор. Я чувствую, что она заботиться обо мне и сейчас.

Как я живу? Непросто. Денег мало, здоровья еще меньше. Если бы не две женщины в моей сегодняшней жизни, то вряд ли выжил бы. Одна — моя двоюродная сестра Тамара, она мне периодически подкидывает деньжат со своей пенсии. Ей 86 лет, из дома она не выходит. А содержать квартиру может ее дочь с мужем. Так что деньги ей в принципе не нужны. Хотя многие скажут: деньги всегда нужны. Что будет, когда ее не станет?

Про вторую женщину я пока умолчу. Знаю, что это тоже решение моей мамы. Вот лежу я на давнее и смотрю на вешалку, где висит халатик (нет, не мамин), смотрю на него и думаю: это от тебя, моя мамочка.

Хорошо ли жить на Руси попу?

Как там начинается поэма Николая Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»? «В каком году — рассчитывай, в какой земле — угадывай, на столбовой дороженьке сошлись семь мужиков: семь временнообязанных, Подтянутой губернии, уезда Терпигорева, Пустопорожней волости, из смежных деревень: Заплатова, Дыряева, Разутова, Знобишина, Горелова, Неелова, Неурожайка тож. Сошлися — и заспорили: кому живется весело, вольготно на Руси? Роман сказал: помещику, Демьян сказал: чиновнику, Лука сказал: попу. Купчине толстопузому! — сказали братья Губины, Иван и Митродор. Старик Пахом потужился и молвил, в землю глядючи: вельможному боярину министру государеву. А Пров сказал: царю…».

Первое разоблачение о вольготной жизни на Руси у Некрасова последовало от попа. «Нет ему покоя и почета на Руси», — с его слов. Оно так, может, и есть. Непростая жизнь у сельского священника, на этот счет почитайте рассказы А.П. Чехова. А кому-то из «жеребячьего сословия» жилось и живется весело и вольготно. Скажу на этот счет, что истинному священнику на Руси никогда не жилось хорошо.

Вот вам пример. Я начал свои рассказы с того, что хотел подражать (нет, не в жизни, из ныне живущих, наверное, никто уже не выдержит тех испытаний, которые выпали на его долю, а в автобиографической прозе) протопопу Аввакуму, написавшему «Житие протопопа Аввакума, им самим написанное».

Ну, коль сказал А, то говори Б. Когда-то я по заказу одного старообрядца-предпринимателя начал писать книгу о церковном расколе XVII века. Он просил заострить внимание на краеведческом материале, но я решил, что читателю полезно вначале узнать историю раскола. Написав первую часть под названием «Раскол как явление русского самосознания», я раскрыл причины и историю церковного раскола. Собрал некоторый материал для второй (краеведческой) части, но на этом мое творчество закончилось. Заказчик, прочитав первую часть, понял, что я не обладаю их фанатизмом и с пеной у рта не отстаиваю их правоту (я старался писать с нейтральных позиций), поэтому его интерес к книге угас, а вместе с ним и финансирование. Мне ничего не оставалось, как поместить написанную часть книги на сайте Литрес под названием «Старообрядчество и церковный раскол». Хоть так книга живет, но какая это жизнь — среди миллионов других книг пойди, попробуй, найди ее.

Но речь о другом. Среди героев раскола я увидел много пламенных и искренних людей, готовых отдать жизнь за веру, за свои идеалы. Среди этих людей возвышается фигура протопопа Аввакума, признанного сейчас главным идеологом раскола. Масло в огонь подлил 20-серийный телевизионный фильм «Раскол». Он мне очень понравился. Старообрядцы, я думаю, им больше довольны, чем официальная церковь. Просто удивительно, что в наше время еще появляются такие фильмы. Видно, глубинная Русь нам еще не до конца известна.

Итак, о протопопе Аввакуме в аспекте поставленного вопроса: хорошо ли жить на Руси попу? Чтобы не утомить читателя, приоткрываю пока только начало его жития из моей ненапечатанной книги.

Аввакум Петрович Кондратьев родился в 1620 или 1621 г. в селе Григорово Княгининского уезда, что в «нижегородских пределах». Земляками Аввакума были еще два видных деятеля Раскола — Павел, епископ Коломенский, и Никон, патриарх Московский. Родился он в семье сельского священника, который «прилежаша пития хмельнаго» и матери «постницы и молитвеницы». Аввакум рано лишился отца и много вытерпел от своего сиротства. Только в выборе жены ему очень посчастливилось. По указанию матери женился он девятнадцати лет на обедневшей купеческой дочери Анастасии Марковне, которая была ему истинной «помощницей ко спасению», верным другом во всех его невзгодах. После женитьбы Аввакум был посвящён в диаконы.

Когда Аввакуму исполнилось 24 года, его посвятили в попы и поставили священником села Лопатищи Макарьевского уезда Нижегородской губернии. Уже здесь резко определилось в нём не знающее ни малейших уступок церковное рвение, которое сделает его жизнь рядом непрерывных мучений. Строгий к самому себе, Аввакум столь же строго относился и к своей пастве, и ко всякому беззаконию, с которым ему приходилось встречаться. Это вызвало череду конфликтов с местным воеводою, неким Иваном