Слой Ноль - Евгений Прошкин

– «Уникальный рецепт вишневого пирога». Запомнил?

– Не стреляй!

– Не бойся. Хуже не будет…

После ночевки в машине спину ломило, а колени отказывались как сгибаться, так и разгибаться, словно они решили, что ноги Мухину больше не понадобятся. Спасибо, июнь на дворе – без заморозков, по крайней мере, а то бы… а то бы… ухх…

Виктор осторожно потрогал голову и провел ладонью от макушки до лба. Потом по всему лицу – аналог умывания. Почистить зубы было нечем, и он сунул в рот кривую, как распредвал, сигарету. И только после этого открыл глаза.

Ух-х…

В зеркале мелькнуло что-то обезьяноподобное – но не обезьяна. Что-то гораздо более тусклое и опухшее.

«Обезьяны правильно делают, что не пьют,” – подумал Виктор с отчаяньем. И он тоже завяжет. Не сегодня, разумеется, но когда-нибудь – непременно.

Стукнув по двери, он выбрался из машины и поприседал, разминаясь. На него тут же напал убийственный кашель, и Мухин с омерзением выплюнул сигарету. Отхаркиваться с каждым днем приходилось все дольше, и он подозревал, что однажды найдет свои легкие на земле. Они будут черные и очень маленькие, и из них будет торчать саженец конопли.

Виктор помочится на заднее колесо и выковырял из пачки новую сигарету – разнообразие привкусов можно было забить только куревом. Попутно предстояло сориентироваться, куда это его вчера занесло. Если территория дружественная – нормалек, если нейтральная – тоже терпимо. А если чужая…

«Свалить бы, пока не поздно,” – родилась трезвая мысль.

Виктор обошел свой «Мерседес» и, похлопав по ржавой крыше, взглянул на небо. Дождя, вроде, не намечалось, но и солнца тоже не было. Беда, а не погода.

Дома с серыми, в потеках, стенами стояли вокруг плотной коробкой – непонятно даже, как заехал. На веревках, натянутых между железными лестницами, болталось такое же серое, тяжелое на вид белье. Из открытых окон вместе с запахами пищи неслись незлобивые матюги, тоскливые песни и звон железной посуды; народ похмелялся.

Виктор зевнул, щелчком отбросил окурок и, еще раз хлопнув по крыше, пошел садиться за руль. Внезапно в салоне раздалось какое-то шуршание. Мухин резко отрыгнул в сторону и, выхватив из кармана нож-бабочку, двумя привычными движениями освободил лезвие.

На заднем сидении снова пошевелились, и к стеклу прилипли чьи-то нечистые пальцы – стеклоподъемники в «Мерсе» давно уже не работали. Виктор врезал носком по облупленной ручке – дверца распахнулась, и из нее, икнув, вывалилась какая-то старая шлюха с заголенным задом.

– Эй… ты чё… – медленно сказала она.

Шлюха была пьяна – еще со вчерашнего дня, а может, и с позавчерашнего.

– Упала… упала я… – выговорила она с усилием. – Витек. Ты… Витек… у нас пиво есть?

Мухин с отвращением наблюдал, как бабища, цепляясь за мокрое колесо, поднимается на ноги, как она одергивает кожаную юбку, и все пытался вспомнить, откуда она взялась, а главное – сколько надо было принять на грудь, чтоб разделить ложе с такой выдрой.

– Ползи отсюда, – процедил он.

– Довези… – она снова икнула, – довези до бара. А?..

– Как тебя зовут? – неожиданно спросил Мухин.

– А тебе… што? – Женщина заняла вызывающую, по ее мнению, позу. – Тоже мне… ка… кха…

Он испугался, что ее вырвет, и поспешно отступил.

– Кхавалер нашелся! – заявила она и, лихо крутанувшись на каблуке, поплелась к мусорным бакам.

– Погоди! – крикнул Виктор.

– Ну. – Она обернулась и одарила его иронической улыбкой. – Ну и чё?

– Слушай, мы вчера с тобой на дачу не ездили?

Женщина пошаталась, как бы в раздумье.

– Торчок ты конченый, понял? Дача!.. Твоя дача в Магадане. Понял?

Мухин рухнул на продавленное сидение и с опаской потрогал приборную панель. Поверхность была теплая, твердая, пыльная – абсолютно материальная. Он повернул к себе зеркало и ощупал недельную щетину. И посмотрел на часы.

Одиннадцатое июня, пятница, девять утра.

– Ох, ты-ы… – проронил Виктор.

Он машинально сунулся во внутренний карман и уже выудил оттуда паспорт – пластиковую карточку размером с обычную кредитку, как вдруг сообразил, что подсказки ему не нужны, и не глядя опустил карту обратно.

С новосельицем, Виктор Иванович…

Синяя «девятка», дача по Минке, неизвестная супруга Настя – все осталось где-то там, в другом слое. А здесь?..

Гнилой «Мерс», хулиганское перышко и потная, в разводах, майка с дешевым слоганом «Ищи меня, Смерть». И эта, как ее… просто «выдра». Виктор даже имени ее не знал – зачем оно ему? Когда тянуло на экзотику, он вылавливал толстозадую у бара «Огонь & Вода». За «марочку» старая выдра делала такое, чему смазливеньким малолеткам, как говаривал Ульянов-Ленин, еще учиться и учиться.

– Дерьмо! – сказал Мухин. Не кому-то там на небе или в этом тухлом дворе. Себе сказал, самому себе, лично.

Жена не устраивала? Машина не понравилась? Дачу найти не пожелал? Так получай же, Витек…

Сегодня все было на месте: детство, отрочество, юность и что там еще полагается… Мухин помнил эту жизнь ровно настолько, насколько ее помнит любой нормальный человек. Однако от любого нормального он отличался еще и памятью о другой – чужой или своей? – жизни.

Вчерашний зоолог по-прежнему оставался в тумане, зато предыдущий слой проявился в памяти полностью – начиная с недостоверных впечатлений детсада и заканчивая боеголовкой, летящей прямо в окно, но все это было так далеко, что почти уже не тревожило. Позапрошлая жизнь… На нее мутной пленкой наслоилась следующая, а ту чугунной плитой прикрыла эта, нынешняя. Настоящая.

Мухин оттянул на животе майку и снова прочитал: «Ищи меня, Смерть».

– Вот, дерьмо…

Ему не нужно было вспоминать, как он жил в этом слое, – он все знал сам. Ведь это он и жил…

Виктор повернул ключ и с размаха – иначе не закроется – жахнул дверцей. Девять утра, самое время для визита вежливости – если, конечно, улица Возрождения в этом слое существует, за что он вовсе не ручался.

Объехав переполненные мусорные баки, Мухин увидел длинную нишу с узкой аркой в торце.

«Впишусь, не впишусь?..» – подумал он равнодушно.

«Мерседес» чиркнул правым крылом, сорвав со стены крупный ломоть штукатурки. Под задним колесом что-то хрустнуло – не иначе, выпавший подфарник.

Переулок, куда он выбрался, был относительно знакомым. Виктор и не подозревал, что в километре от его дома есть такое замечательное местечко. Или вернее – примечательное. Нужно будет поделиться с хозяином студии, он давно ищет небанальную натуру…