Потом и кровью - Андрей Посняков

– Нам с тобой и нужно на «ты», – усмехнулась узница. – Мы ж друзья, нет?

– Конечно, друзья! – Эрих истово сверкнул глазами. – Да я за тебя… за вас…

– Платье расстегнуть помоги, – девушка повернулась спиной. – Вон там, завязки…

Улыбнулась. Почувствовала, как холодные пальцы пробежали по шее… по спине…

– Ах, Эрих… Ты такой нежный!

Ничуть не стесняясь, Сашка сняла верхнюю половину платья, оголив спину и упругую юную грудь.

Паж чуть было не сомлел от такой вольности! Да и сомлел бы, но Сашка не дала, некогда. Усмехнулась, взглянула лукаво:

– Ну, что стоишь? Помоги с кринолином управиться… Вот здесь подержи… ага… Теперь потяни. Да не меня тяни – юбку… Вот так! Всему-то вашего брата учить надобно.

– Вы… ты… – потрясенный до глубины души парень не знал, что и сказать. – Ты – сама прелесть! Я за тебя…

– Говорил уже… Ну, что – пошли?

Никем не замеченные, беглецы выбрались во двор и затаились невдалеке от амбаров, сложенных из сумрачного серого камня. Солнце уже зашло, но небо оставалось светлым, белесым – все ж таки лето еще.

– Будем ждать темноты? – шепотом поинтересовалась Сашка.

Юноша улыбнулся:

– Ты еще предложи со стены по веревке спуститься! Нет. У меня иной план. Более действенный и безопасный. Видишь этих людей?

Эрих кивнул на толпившихся во дворе крестьян с повозками:

– Привезли нынче оброк, да, как всегда, припозднились. Сама знаешь, эконом – тот еще фрукт! Пока все пересчитает, запишет… Ага! Собрались вроде.

Показавшийся на крыльце главной башни фогт лениво махнул рукой. Крестьяне обрадованно зашумели, послышалось лошадиное ржание, и повозки покатили к воротам. Одна из телег тащилась впритык к амбарам. Возница, чернобородый плечистый мужик в войлочной шапке, выжидательно повернул голову.

– Бежим, – Эрих порывисто схватил девушку за руку. – Быстрее.

Покинув свое убежище, беглецы проворно нырнули в повозку, тут же зарываясь в солому. Чернобородый возница подогнал лошадей.

Сашка слышала, как скрипели колеса, как переговаривались у ворот стражники. А вдруг да решат проверить? Перешерстят все телеги – как бы сиволапые не украли чего! Тогда что? Выскочить – да бежать. А куда?

Захрипела, дернулась лошадь. Повозка тронулась, прокатилась несколько десятков шагов и снова замерла, остановилась. Неужто все ж таки задумали проверять? Девушка напряглась, вытянулась, в любую секунду готовая выпрыгнуть из телеги и драться, бороться, бежать! Эрих успокаивающе погладил ее по спине. Что-то загремело… Цепи! Стражники опускали подъемный мост.

– Н-но-о-о!

Повозка дернулась, покатила, заскрипели под колесами доски. А вот затрясло – съехали с моста на дорогу. Господи, неужели удалось?

– Пока не высовывайтесь, – гулко предупредил возница. – Полежите еще.

Дорога свернула в лес, стало заметно темнее, и крестьянин, наконец, разрешил беглецам выбраться из соломы. Возблагодарив Господа, Саша чмокнула Эриха в щеку и тихонько засмеялась. Сверху, средь черных ветвей, сверкали желтые звезды, и золотистый серп месяца мерцал, почти касаясь вершин высоченных елей. Где-то совсем рядом вдруг завыл волк. Лошадь испуганно фыркнула и заржала.

– Переночуем на хуторе, – обернулся чернобородый. – Там спокойно.

Александра согласно кивнула – не шляться же по лесу ночью! Неизвестно, куда зайдешь, да и опять же – волки.

Дорожка между тем сужалась, лохматые ветки лезли в лицо, царапали кожу. Сашка вновь улеглась на солому, Эрих же так и сидел, сжимая в руке кинжал – охранял, словно верный страж.

Один только Бог или черт ведали, каким образом сейчас ориентировался в ночном лесу возница. Однако же привез, куда надо, не заплутал, не заблудился. Спрыгнув с телеги, погладил лошадку по гриве да, обернувшись, сухо бросил беглецам:

– Слезайте. Приехали.

Насколько смогла разобрать беглая баронесса, хутор представлял собой бревенчатую мызу, выстроенную на фундаменте из больших округлых камней и окруженную хиленьким частоколом – не от людей, от дикого зверя.

Отворив ворота, крестьянин загнал телегу во двор и тут же принялся сноровисто распрягать лошадь, предложив беглецам не стесняться и зайти в дом.

– А я пока с хомутом управлюсь. Угли в печи еще тлеют, свечки слева от двери, на полке.

Выглянул из-за облака месяц.

Поднявшись по узенькому крыльцу, Эрих и Александра на миг замерли. Покусав губу, юноша толкнул дверь. Сразу пахнуло теплом и каким-то домашним уютом: недавно испеченным хлебом, вкусной похлебкой и жареной рыбой. В круглой печке, сложенной из камней и обмазанной глиной, потрескивали дровишки. Рядом за столом сидели какие-то мужики. Один из них, подняв голову, посмотрел на застывшую на пороге Сашку:

– Ну, входите, Александра. Заждались вас уже. Рыбу вот жарим – будете?

– Михаэль! – с радостным криком девушка бросилась на шею поднявшемуся из-за стола высокому и, видимо, очень сильному мужчине с красивым широким лицом, обрамленным вьющейся светлой бородкой.

– Дядя Миша! Я так рада… так…

– Ну-ну, не реви только, дева. Знаешь же – не люблю.

Они говорили по-русски, ибо для обоих это был родной язык. Михаил, Михаэль Утрехтский, или сокращенно Михутря, прежде чем получить от короля Ливонии капитанский патент и роту отборных головорезов, повидал на своем веку многое. Испытал и милость царя Ивана, и царский гнев, скитался много лет на чужбине, сражаясь в рядах нидерландских повстанцев – гезов – против испанского короля и его наместника, герцога Альбы. Обликом своим Михаил сильно напоминал Леониду-Магнусу какого-нибудь норвежского капитана или кого-нибудь из благородных героев Джека Лондона. Вот только глаза подвели – не голубые, не серые, не темные, а не поймешь, какие – смесь карих с зеленовато-черными. Такие глаза иногда случаются у цыган.

Сашка была знакома с Михутрей еще с Новгорода. Как, впрочем, и с его величеством.

У стены близ печки, вытянув ноги, сидели какие-то люди со связанными руками. Целая гора оружия, по-видимому у них и отобранная, валялась в углу. Кинжалы, палаши, шпаги. Даже пара пистолетов. Что и говорить, подготовились основательно! Только вот к чему? Вообще, кто они – обычные лесные разбойники-бродяги? Судя по пистолетам, нет. Больно уж дорогущее оружие для простых бродяг.

– Вас ждали, – перехватив удивленные взгляды беглецов, ухмыльнулся Михутря. – Что же ты, Эрих, думал – патер Петреус всерьез намеревался ее отпустить?

Погладив Сашку по плечу, Михаил чмокнул ее в лоб и неожиданно рассмеялся:

– Ох, влипла бы ты, дева! Коли б его величество нас на выручку не послал. Да и Йонс, возница, сразу на твоей стороне был. Крестьяне-то тебя, Сашка, любят! Куда больше, чем фогта. Ой, а что мы стоим-то? – спохватился бывший разбойный капитан. – А ну-ка, давайте к столу! Рыбку есть будем.