Голубая кровь - Татьяна Васильевна Гордиенко

не могли ждать, — сказала Нейман после того, как увидела устремлённый на неё беспомощный взгляд Изабеллы.

— Сколько я проспала?

— Четыре дня.

Мария закрыла глаза и отвернула голову от сестёр. По её лицу текли слёзы.

— Нейман, Мария будет жить? — шёпотом спросила Изабелла, глядя на Нейман так, как будто та могла оживить и мертвеца.

Терианка отвела глаза от сестёр. Она встала, делая вид, что чем-то занята и проверила снова пульс у Марии. А затем заметила умоляющий взгляд Изабеллы, с надеждой устремлённый на неё.

«Ну почему все смотрят на меня так, словно я всемогущая?! Я ведь не чудотворец, а врач-недоучка», — подумала она, ощущая, что так же беспомощна, как и все остальные.

Да и чем она собственно отличалась от других? Только голубой кровью.

Нейман вздохнула, снова села на край кровати Марии и взяла Изабеллу за руку.

— Чудес не бывает, Изабелла, — произнесла терианка. — Ещё рано делать выводы, но у Марии слабое сердце. Она не умрёт, если её не тревожить, не волновать, и если ничего больше с ней не произойдёт. У тебя, Мария, было осложнение на сердце…

Но договорить Нейман не смогла: её слова потонули в криках, донёсшихся со двора. Изабелла перепугано посмотрела на Нейман, инстинктивно ища у неё поддержки и защиты, как у более сильной. Мария побледнела ещё больше, её глаза расширились от ужаса. Нейман осознала, что если она сейчас запаникует, то сёстры совершенно растеряются.

Все трое молчали и напряжённо ждали, надеясь, что это всего лишь взбалмошная выходка слуг и ничего страшного не произошло, ведь они и так слишком многое пережили.

А где-то во дворце раздался приближающийся топот бегущих ног и возгласы. Потом дверь с шумом распахнулась и вбежала плачущая Нэринэ. Она что-то пыталась сказать, но рыдания и испуг мешали ей. Рабыня указывала на дверь, что-то бессвязно выкрикивая. Сёстры ничего не могли разобрать из слов Нэринэ, но догадались, что случилось нечто серьёзное.

— Где Леонард? — встревожилась вдруг Нейман, похолодев и вспомнив, что брата с утра не было дома и вероятно именно с ним что-то произошло.

— Изабелла, останься с Марией! — крикнула Нейман, выбегая из комнаты.

Она неслась по залам и лестницам дворца, чуть не сбивая людей, попадавшихся ей на пути. Ноги Нейман едва касались пола, но ей казалось, что она бежит медленно, а дворец как никогда казался ей большим и бесконечным. Но вот длинные анфилады комнат кончились. Нейман выбежала на террасу и увидела, что у лестницы стоят две лошади, окружённые рабами. Перескакивая через несколько ступеней, Нейман спустилась к ним. Увидев её, внизу все умолкли.

Люди расступились и глазам Нейман предстали Гио и Леонард.

Гио слез с коня, держа мальчика, завёрнутого в свой плащ.

— Он ещё жив, — сказал Гио, опуская Леонарда на широкую ступень лестницы и разворачивая плащ, пропитанный кровью.

Реальность для Нейман вновь превратилась в кошмарный сон. Леонард истекал кровью и на нём, казалось, не было ни одного живого места. В его левом боку торчал кинжал, который ритмично вздрагивал в такт ослабевающим ударам сердца. Ран было слишком много и некоторые, как Нейман сразу определила, являлись следами работы собачьих зубов.

Нейман не произнесла ни слова, а села на мраморные плиты возле брата и поспешно принялась делать ему перевязку и стараясь остановить наиболее сильные кровотечения. Мальчик лежал на ступени, на плаще Гио и находился в бессознательном состоянии, но Нейман не теряла надежды, хоть для неё было очевидно, что раны смертельные. Наверное, ещё никогда её руки не двигались так быстро, спасая человеческую жизнь.

Леонард медленно открыл глаза и посмотрел на сестру, старавшуюся облегчить его страдания и остановить и без того большую кровопотерю. У неё не было времени даже перенести брата в комнату, где она обычно лечила своих пациентов, и потому ей приходилось работать прямо здесь.

— Не надо, Нейман, — хрипя, прошептал Леонард.

Девушка продолжала перетягивать раны, отрывая кинжалом полоски ткани от своей длинной юбки.

Прибежавшая Изабелла увидела Леонарда, окровавленного и на вид уже почти неживого, Нейман, лихорадочно и быстро перевязывавшую ему раны, и слуг, стоявших позади них с опущенными головами. Всё указывало на то, что несчастья ещё не собирались покидать этот дом.

— Нейман, что с ним? — спросила дрожавшая Изабелла, но та ей не ответила, а сосредоточенно и молча продолжала свою работу.

Ответил Гио:

— Я следил за Хауцами и сегодня увидел, что Леон Хауц вышел из дома, сел на коня и уехал. Я подумал, что он решил поехать в полицию и во всём признаться, но вскоре сообразил, что он направился не в ту сторону и тогда я последовал за ним. На какое-то время я потерял его из вида, однако я понял, что он выехал из города. Я пришпорил коня и, оказавшись на загородной дороге, увидел следы коня Хауца, параллельно которым шли следы крупной собаки. Они вели сюда, и тогда я продолжил ехать за ним, подумав, что вряд ли он поехал на прогулку, хоть с ним и была собака, которую он успел где-то взять. Я мчался по его следам и вскоре услышал крики. Свернув с дороги, я углубился в лес. Там я увидел, что Хауц натравил своего пса на Леонарда. Вероятно, молодой господин решил наведаться в школу, и этот убийца его подстерёг.

— Почему никто не следил за Леонардом? Как вы позволили ему уехать одному?! — закричала Изабелла на рабов.

Те чувствовали, что впервые заслужили недовольство своих хозяев. Однако, гнев убитой горем Изабеллы был для них не так страшен, как молчание Нейман, которая никого из них не собиралась карать и ругать за нерасторопность. Для терианки сейчас ничто не имело значения, кроме жизни брата. Она даже не пыталась остановить Изабеллу, срывавшую своё отчаяние и беспомощность на слугах.

— Госпожа, я выстрелил и убил собаку, но Хауц скрылся, успев вонзить кинжал в Леонарда, — ответил Гио. — Догонять этого злодея я не стал, так как молодой господин истекал кровью и потому я поспешил с ним домой. Если бы я приехал раньше, то этого бы не произошло. Это я во всём виноват. Почему я не понял всё сразу и не остановил Хауца?

— Не казни себя, Гио, ты не виноват, — сказала плачущая Изабелла, и обратилась к сестре: — Его раны серьёзны? Есть ли хоть надежда?

— Слишком серьёзны, — ответила Нейман, не глядя на Изабеллу, словно говоря самой себе.

Изабелла заплакала навзрыд — уж если и Нейман не питает надежд, то уже никто не поможет.

Леонард дёрнулся и застонал.

— Он потерял много крови. Очень много, —