Ежов. Биография - Алексей Павлюков

Согласие членов ЦК было получено, после чего в течение полутора месяцев их подобными просьбами больше не беспокоили. Но это было обманчивое затишье, и с середины мая 1937 года репрессирование партийной верхушки было поставлено на поток. За две недели, с 17 по 30 мая, членам ЦК было предложено дать согласие на арест шести своих коллег, в том числе проходивших по делу о «военном заговоре» М. Н. Тухачевского, И. Э. Якира и И. П. Уборевича, а также заместителя председателя Совнаркома СССР, кандидата в члены Политбюро ЦК ВКП(б) Я. Э. Рудзутака, первого секретаря Свердловского обкома партии И. Д. Кабакова и наркома легкой промышленности РСФСР К. В. Уханова. Все они обвинялись в принадлежности к контрреволюционной заговорщицкой организации, а Рудзутак, Тухачевский, Якир и Уборевич еще и в шпионаже. Кроме того, в этот же период члены ЦК санкционировали исключение из партии и высылку из Москвы кандидата в члены ЦК Ш. З. Элиавы и члена Центральной ревизионной комиссии М. Д. Орахелашвили, якобы знавших о работе «грузинского троцкистского центра и скрывших это от руководства партии.

Некоторые члены ЦК, не ограничиваясь простым согласием с предлагаемыми в отношении их коллег мерами, считали нужным выразить свою позицию более эмоциональным способом. Например, нарком местной промышленности РСФСР И. П. Жуков на присланном ему бланке запроса по поводу Г. Г. Ягоды сделал такую приписку: «За!!! И особо приветствую, что мерзавца разоблачили». Инспектор кавалерии РККА С. М. Буденный на запросе по Я. Э. Рудзутаку и М. Н. Тухачевскому надписал: «Безусловно — за. Нужно этих мерзавцев казнить». А секретарю ВЦСПС Г. Д. Вейнбергу, допустившему досадную оплошность при оформлении своего согласия на репрессирование бывших товарищей по партии, пришлось сочинять даже целое послание с обоснованием своего мнения. В заявлении в адрес ЦК ВКП(б) от 26 мая 1937 года он писал:

Последний раз санкция на арест членов ЦК была запрошена 30 мая, после чего Сталин изменил свою тактику. Слишком многих предстояло арестовать в предстоящие дни и недели, и ограничиваться в каждом таком случае коротенькой справкой о предъявленных обвинениях становилось уже невозможно. Необходимо было дать развернутое, аргументированное объяснение происходящему в верхних эшелонах партии, и сделать это можно было только на очередном пленуме ЦК. Его намечено было созвать 20 июня 1937 г., и, наряду с разными второстепенными вопросами (об улучшении семян зерновых культур, о введении правильных севооборотов, о мерах по улучшению работы машинно-тракторных станций, о подготовке к выборам в Советы по новому избирательному закону), в повестку дня был включен неприметный с виду пункт «Текущие дела». Вероятно, именно здесь Сталин планировал сообщить членам ЦК о том, в каких невиданных количествах враги народа проникли в их ряды, и получить согласие на принятие мер, адекватных сложившейся обстановке. В дальнейшем этот последний пункт повестки дня переместился на первое место, и, когда 19 июня был утвержден окончательный порядок работы пленума (открытие которого было перенесено на 23 июня), никаких расплывчатых «текущих дел» в расписании уже не значилось, а список предложенных к обсуждению вопросов открывало «Сообщение т. Ежова».

Вечером 23 июня пленум начал свою работу, и из семи отведенных на него дней четыре были посвящены обсуждению первого пункта повестки дня. Ни доклад Ежова, ни последовавшие затем прения не стенографировались, так что о характере состоявшихся дебатов можно судить лишь по принятым в те дни постановлениям пленума.

Первым из них, датированным 25 июня, семь человек были исключены из состава членов и кандидатов в члены ЦК как утратившие политическое доверие. В последующие дни все они были арестованы.

Еще в одном постановлении, принятом в тот же день, «за измену партии и Родине и активную контрреволюционную деятельность» из партии были исключены 19 членов и кандидатов в члены ЦК, дела которых было предписано передать в НКВД. Правда, это указание лишь закрепляло свершившийся факт, поскольку практически все перечисленные в постановлении лица были к этому времени уже арестованы.

26 июня принимается отдельное постановление, касающееся кандидата в члены ЦК Г. Н. Каминского, который, как не заслуживающий доверия, исключается из партии (и в тот же день арестовывается)[64].

Исходя из этих результатов и учитывая ход обсуждения на предыдущем пленуме дела Бухарина и Рыкова, можно предположить, что доклад Ежова представлял собой собрание примеров «преступной деятельности» отдельных членов ЦК, а выступавшие в прениях, солидаризируясь с обвинениями в адрес своих бывших соратников, дополняли сообщенные Ежовым «сведения» новыми фактами и именами.

Есть, правда, и другая точка зрения. Согласно ей, на июньском пленуме ЦК «старая партийная гвардия» предприняла попытку остановить запущенный Сталиным и Ежовым маховик террора, однако потерпела поражение. Вот как описывалось это событие в одной из первых публикаций на данную тему — в вышедшей в 1980 г. в Нью-Йорке книге А. В. Антонова-Овсеенко «Портрет тирана»:

В конце 80-х гг., в период горбачевской перестройки, соответствующие материалы появились и в советской прессе, причем речь уже шла не об одном лишь намерении ветеранов партии противодействовать сталинскому курсу, а о вполне реальных шагах в этом направлении. Вот, например, воспоминания главного врача центральной лечебной комиссии при ЦК компартии Украины И. И. Муковоза, опубликованные в 1991 году в сборнике «Они не молчали».