Выбор Девлина - Патриция Брей

Отчасти так оно и было. Хенрик и Олува — королевские стражники, и они действительно охраняют побережье. Правда, двое гвардейцев и кучка плохо обученных крестьян едва ли станут серьезной помехой захватчикам.

— Судя по тому, как нас приняли, вы собираетесь держать меня и моих спутников в плену? Если так, то…

— Наоборот, — прервал Квеннеля Девлин. — Я как раз хотел встретиться с вами, чтобы уладить недоразумение. После нашей беседы вашу делегацию сопроводят на побережье и вернут вам оружие.

Квеннель отставил бокал и удивленно взглянул на Избранного.

— В самом деле? И о каком же недоразумении идет речь?

Девлин положил ладони на стол и, подавшись вперед, пристально посмотрел в глаза сельваратцу.

— Коринт — больше не спелая ягодка, которую можно сорвать. Любой, кто попытается захватить провинцию, встретит холодную сталь. Я советую вам как следует подумать, стоит ли платить такую цену.

— Вы устроили все это, только чтобы предупредить меня?

— Я не желаю возвращения времен королевы Регинлейвер.

Посланник вспыхнул, и Девлин понял, что удар пришелся в цель. Квеннель — один из тех, с кем тайно переписывался барон. По крайней мере содержание этих писем ему известно.

— Я бы предпочел избежать ненужного кровопролития, — продолжал Девлин, — но не сочтите это за трусость. Нападение захлебнется в такой крови, что, корчась в предсмертных муках, ваши последователи будут проклинать вас.

Квеннель задумчиво потер подбородок.

— Я всего лишь посланник, — проговорил он, — и в первый раз слышу об этих странных выдумках. Мы приехали сюда только с тем, чтобы возобновить нашу давнюю дружбу с родом, исстари правившим Коринтом.

— Разумеется, я вам верю, — невозмутимо отвечал Девлин, уже изучивший искусство придворной лжи. Сельваратец пытался сохранить лицо, и Девлин принял его игру. — Прошу запомнить мои слова и передать их тем, кто вас прислал.

— Я выполню вашу просьбу, как того требует учтивость, — сказал Квеннель.

— Тогда будем считать, что мы поняли друг друга, — подытожил Девлин, вставая из-за стола. Сельваратскому послу и его компании пора уезжать. Немедленно. Пока один из переодетых слуг не выронил оружие или у кого-нибудь не вырвалось неосторожное слово… и пока одна из сотни других случайностей не раскрыла, что гордые речи Избранного — не более чем пустая похвальба.

Квеннель тоже встал и поклонился.

— Было… приятно с вами познакомиться. Надеюсь, мы еще встретимся.

— Не хочу показаться невежливым, но я не разделяю ваших надежд, — спокойно ответил Девлин. — В следующий раз на этой земле вас ждет отнюдь не такой теплый прием.

Квеннель натянуто улыбнулся.

— Понимаю. — Помолчав, он добавил: — Простите за любопытство, а что заставило вас подозревать изме… несостоятельность лорда Эгеслика в качестве барона Коринта?

Девлин лихорадочно соображал, что ответить. Намекнуть, что об измене барона всем известно и план по захвату послов подготовлен давно? Нет. Не имеет смысла накручивать одну ложь на другую. Лучше добавить крупицу правды — для большей убедительности.

— Долг Избранного — следить за порядком на приграничных землях. Коринт — не единственная моя забота, — сказал Девлин, подбросив посланнику официальное объяснение своего похода.

Квеннель покачал головой.

— Не лукавьте. Коринт изначально был целью вашего путешествия, а осмотр пограничных земель — отговорка для простаков.

Девлин изо всех сил старался выглядеть спокойным. Эти сведения могли исходить только из Кингсхольма. Только товарищи Девлина и члены королевского Совета знали, что Девлин направляется в Коринт. Всем остальным он говорил то же, что и отряду, — они выступают в учебный поход, а заодно объедут отдаленные провинции.

Девлин похолодел при мысли о том, что сообщником лорда Эгеслика вполне мог быть член королевского Совета или близкое к Совету лицо, осведомленное обо всех секретах двора. Девлин знал о существовании предателя, но полагал, что это какой-нибудь мелкий дворянин вроде Эгеслика, который не обладает серьезной властью и жаждет добиться большего. Даже в страшном сне Девлин не представлял, что изменник принадлежит к самому узкому кругу придворных аристократов.

— Тогда скажем, что сюда меня привела воля Богов, — наконец ответил он.

— Пусть так, — не настаивал Квеннель. — Я задал глупый вопрос.

— Прапорщик! — позвал Девлин. Дверь распахнулась и Миккельсон замер по стойке «смирно». — Прапорщик Миккельсон, проводите его светлость господина Квеннеля и его спутников за ворота замка. Проследите, чтобы на берегу им вернули оружие. Затем возвращайтесь и доложите мне обо всем.

— Будет сделано, милорд, — отчеканил Миккельсон.

Девлин проводил обоих взглядом и тяжело опустился на первый попавшийся стул. Он знал, что должен радоваться успеху обмана, но мысли его упорно возвращались к столице и изменнику, скрывавшемуся в самом сердце королевства. Чем он влиятельнее, тем больше вреда может причинить. Девлин догадывался, что захват Коринта — лишь малая часть происков негодяя.

Девлин успокаивал себя, что беспокоиться не стоит. Лорд Эгеслик уже на пути в Кингсхольм, и, как только его туда доставят, королевские магистраты определят степень тяжести измены и схватят всех сообщников барона, кем бы они ни были. Но что, если они никого не найдут? Что, если Эгеслик и сам не знает своего могущественного союзника? Тогда Девлин должен обнаружить предателя, прежде чем тот разрушит королевство.

Они ехали по широкой дороге, ведущей в Кингсхольм, и с каждой лигой надежда на встречу с королевской армией угасала. День проходил за днем, и, понимая, что подкрепления не будет, Девлин все больше мрачнел. Дождаться помощи народу Коринта не суждено.

Лейтенант Дидрик со своим отрядом должен был добраться до столицы больше двух недель назад. Трех, если они двигались быстро и дожди не размыли дороги. Даже если на сборы королевской армии потребовалась целая неделя, солдаты должны были пройти уже половину расстояния до Коринта.

Одно из двух: либо Дидрик не попал в Кингсхольм, либо столкнулся там с изменой. Может быть, как и боялся Девлин, предатель — действительно высокопоставленный член Совета, такой влиятельный, что сумел уговорить Совет ничего не предпринимать, даже несмотря на явные доказательства вероломства Эгеслика.

Раздумья об этом постоянно преследовали Девлина. После разговора с Квеннелем он не мог избавиться от ощущения, что совершил непоправимую ошибку, отправив барона в столицу. Он рассчитывал использовать барона, чтобы выявить его сообщника в Кингсхольме, но если вместо этого предатель прикроет Эгеслика, в случае захвата Коринта его жители окажутся беспомощными перед лицом врага.