Приготовься умирать - Мелинда Ли

Прости меня, Тед.

– О, боже! – Ланс затормозил у ворот перед въездом к дому Элизы. Сердце зашлось: дом был весь в огне, а внутри ведь должны были находиться, по крайней мере, четыре человека, включая Шарпа. Ворота открыть было некому…

– Держись!

Морган, сидевшая рядом с ним, схватилась за подлокотники.

Он включил заднюю передачу и откатился назад, насколько было можно, затем переключился в режим обычной езды и вдавил педаль газа в пол. Линкольн с грохотом пробил металлические ворота, помчал по подъездной дорожке и остановился рядом с «Приусом» Шарпа.

Ланс переключил рычаг передач в режим парковки и выпрыгнул из машины. Морган в это время уже вызывала помощь по телефону. Система сигнализации должна была отправить сигнал тревоги в пожарную часть, но экипажи не смогли бы так быстро добраться до дома Элизы – в отличие от дома Ланса, который находился всего в нескольких кварталах от части, дом Элизы стоял на отдалении и рисковал сгореть дотла задолго до того, как прибудут пожарные.

– Я просто хотела убедиться. – Она повесила трубку.

Ланс бросился к дому. Он потянул за ручку двери, но дверь была заперта.

– Придется разбить окно.

Он отступил и осмотрел землю в поисках камня. Пламя взметнулось над той стороной дома, где была кухня, огонь быстро пожирал крышу. На улице взревел мотор подъезжающей машины.

Из машины вылез Эспозито, одетый в джинсы и толстовку. Он ткнул большим пальцем себе за плечо:

– Я увидел пожар из своего дома, он там, дальше вдоль дороги.

Ланс вернулся к машине и достал из бардачка тяжелый металлический фонарь, после чего помчался к передней части дома и врезал им по окну. Стекло треснуло. Он ударил снова и, орудуя фонарем, выбил из рамы оставшиеся куски стекла.

– Сколько людей внутри? – старался перекричать рев огня Эспозито.

– По крайней мере, четыре, – крикнул Ланс, забираясь в дом через разбитое окно.

Эспозито последовал прямо за ним. Дом был наполнен дымом и жарким воздухом, и Ланс не мог видеть дальше вытянутой руки. Он натянул себе на рот и нос воротник куртки и почувствовал, как рука Эспозито сжала ему плечо. Они направились по коридору в заднюю часть дома.

Вдруг ботинок Ланса задел что-то на полу. Он остановился и потянул руку вниз. Глаза слезились, еще сильнее ухудшая зрение, и он ощупал тело рукой. Слишком маленькое для Шарпа.

Элиза.

Он тряхнул Эспозито, показал на Элизу и прокричал:

– Вынеси ее на улицу!

Эспозито нагнулся и поднял ее, а Ланс продолжил свой путь по коридору, периодически приседая, чтобы понизу миновать места самого сильного задымления. У входа на кухню он обнаружил телохранителя. Ланс был намерен продолжать искать Хейли и Шарпа, которые были где-то внутри, но сначала пришлось вывести на улицу Эрика. Телосложения он был крупного, поэтому Ланс ухватил его за подмышки и потащил по коридору к парадной двери. Когда он выбрался наружу, в холодный ночной воздух, позади него вовсю трещал огонь, дым сгущался, а жар все усиливался.

Эспозито бросился к Лансу и схватил Эрика за ноги. Вместе они понесли телохранителя по траве в безопасное место подальше от дома.

Элиза стояла на коленях, кашляя и еле дыша, но зато живая. Морган перевернула охранника на спину.

Легкие Ланса заклокотали, извергая сажу и дым, но он смог подняться на ноги. Повернувшись назад и наблюдая за пылающим адом, он подумал: «А жив ли Шарп? А Хейли?».

Он не мог позволить себе стоять на месте – Шарп и Хейли все еще были внутри. Ноги его шатались, но он заставил их двинуться к огню.

Но тут кто-то схватил его за руку.

Эспозито. Все лицо у него было в черной копоти, глаза налились кровью:

– Туда нельзя!

Ланс сбросил с себя его руку и вбежал в открытую дверь.

– Шарп! Хейли! – кричал он, но огонь заглушал его голос.

Дом заполнился черным дымом, и жар высасывал воздух из легких Ланса по мере того, как он, спотыкаясь, продвигался вглубь.

Где же они?

Боль пронзила Шарпа, словно разряд молнии. Она заполняла каждый сантиметр его тела, пока он не перестал чувствовать все остальное. Он разлепил веки, но сквозь дым, марево и жижу, заливающую ему глаза, не увидел ничего. Он позволил глазам снова закрыться, только бы ослабить этот болевой пресс, подмявший его под себя.

– Нет! – услышал он вдруг женский крик. – Вам нельзя умирать!

Он заставил себя открыть глаза – Хейли. Она стояла на коленях рядом с ним, сжимая полы куртки и встряхивая их, и ее слезы падали ему на лицо. От движений ее рук на Шарпа накатывали волны боли, из-за которой он не мог дышать.

Она подняла руки: они были все в крови.

Шарп попытался сложить губы так, чтобы сказать хоть слово, и это усилие далось ему до смешного с трудом.

– Где мы?

– В подвале, – ответила она. – Дом горит.

Шарп вспомнил о взрыве, и в голове пронеслась череда образов и ощущений. Эрика относит к стене. Шарп падает вниз.

Боль.

Они в ловушке. Над ними горел дом. Над головой Хейли виднелись дым и пламя. Единственная причина, по которой они пока были живы, заключалась в том, что горячий воздух поднимался, а в подвале образовался своего рода воздушный карман. Но долго это не продлится – по мере распространения огня по дому, он сожжет и половое перекрытие, которое вскоре рухнет прямо на них.

Шарп схватил ее за руку. Легкие заныли от боли, когда он с трудом выговорил:

– Иди. Позови на помощь.

Он добавил вторую часть, чтобы убедить ее бросить его. Он подозревал, что дом рухнет на него прежде, чем она сможет вернуться, но, по крайней мере, ее самой не будет внутри.

Покачав головой, она села на пятки.

– Нет. Я не оставлю вас.

– Ты должна! – Шарп сильнее сжал ей пальцы.

– Нет. Вы должны пойти со мной. Я не дам вам умереть. – Она вытерла окровавленные руки о толстовку, и этот жест был вызывающими решительным. – Я не могу. Без вас я никуда не пойду.

Она встала, ухватила его за лодыжки и попыталась оттащить в заднюю часть подвала, в которой были два окна, выходившие на задний двор. Но чтобы сдвинуть его с места, сил у нее было маловато. Ничего не поделаешь – Шарпу придется самому двигать свою задницу.

Он приподнялся, опираясь на локоть, чтобы осмотреть свои травмы, и остро-жгучая боль тут же пронзила его насквозь. Из бока, чуть ниже ребер, торчал большой кусок дерева, и от этого зрелища он чуть не потерял сознание.

Шарп стиснул зубы: