Наследники Шамаша. Тени и пыль - Alexandra Catherine

Проснувшись в слезах, Ишмерай расплакалась сильнее. Ей было все равно, отречется ли от нее отец, накричит ли при встрече, отвернётся или вовсе сделает вид, что не заметил или не знает её. Почувствовала, как сердце разрывается от тоски — поскорей бы увидеть своих родных. И пронесла это чувство через всю дорогу в Нодрим.

Сестры не представляли, сколько часов уже идут. Время дня и ночи перепуталось, донимал промозглый холод и неизвестность. Атанаис казалась более обеспокоенной. В представлении Ишмерай родные были абсолютной силой, настолько всемогущей, что им было по плечу все, что угодно, — будь то сложности с запасами зерна или оголтелая от длительного сна Иркалла.

Через какое-то время Марцелл отвел сестер в сторону и между ними состоялся разговор, который Ишмерай нисколько не понравился.

— Видите ли, барышни, — тихо начал воин, искоса поглядывая в сторону своих спутников. — Ваш батюшка не приветствует, когда имена и уж тем более наружность его агентов становится известна посторонним. Вы — дело иное, вы его дочери, которых он лелеет как наивысшую благодать, отраду и драгоценность своей отцовской души. Посему Его Светлости бы нисколько не понравилось, если бы вам вздумалось рассказывать всему Нодриму или Карнеоласу имена его людей и при этом тыкать в них пальцем. Например, Амиля знают очень не многие, и это наше с ним преимущество. А вот Сагдиарда знает почти весь карнеоласский двор, его считают другом принца. Возможно, его знают даже в Броке. Граф Сагдиард остается графом Сагдиардом, ибо это, быть может, единственная о нём истина, но никто не знает, что он служит герцогу Атийскому. Об этом не знает даже принц Марк, в свиту которого он вхож. Вокруг этих людей всегда была тайна. Тайной же и должна оставаться. В противном случае их ждут преследования и даже смерть, ибо у герцога и его людей много врагов за пределами Атии и в ней самой. Если ты, Ишмерай, сочтешь нужным рассказать о них и, в частности, об Александре, Марку, его может настичь гнев принца. И даже короля. Тогда лучшее, что с ним может случиться, — изгнание. Худшее — смерть под страшными пытками. Шпионов не любят нигде. А если король узнает о том, что за его сыном шпионит человек герцога — не поздоровится и герцогу, и всей вашей семье. Быть может, король и сейчас узнал что-то, посему и вызвал герцогов Атии в Карнеолас.

— Я не собиралась ни о чем рассказывать принцу! — возмутилась Ишмерай, за выпадом своим скрыв тревогу, пронзившую сердце. — Я нисколько не желаю господину Сагдиарду зла! — тут она немного покривила душой.

— Разумеется, Марцелл, ты мог бы и не говорить этого, — раздраженно вздохнула Атанаис.

Ишмерай хмуро поглядела на Сагдиарда, который приводил в порядок свой темный незатейливый костюм. Его кудри отливали светлым золотом, а глаза искрились в свете факела двумя ярчайшими голубыми цирконами. Он улыбался, задумчиво, самодовольно, и отчего-то светился. Да так красиво, что у Ишмерай кольнуло сердце от мысли, что его поймают и начнут творить с ним всяческие зверства.

«Никогда. Даже под страхом смерти никому не скажу», — подумала она, вспомнив, что за неё уже погиб один человек, она не могла допустить, чтобы погиб кто-то еще.

Вдруг Сагдиард обратил в её сторону взгляд, увидел, что девушка грустно и задумчиво смотрит на него, и бровь мужчины недовольно поднялась. Тотчас скривившись и покраснев, девушка резко отвернулась. «Зачем я уставилась на него?.. Что он может подумать?!»

— Что нам делать, если у выхода из Крысятника нас будут поджидать демоны Кунабулы? — спросила Атанаис.

— У выхода нас должны встречать люди Вашего отца, сударыня, — ответил Сагдиард. — Мы рассчитываем на их поддержку. Если их не будет, или нам придется обороняться, вам, барышни, нужно бежать на запад от выхода из Крысятника. Там вы увидите широкое устье глубокой реки Менады. Идите против течения, издалека увидите шпиль древней крепости Ламассу. В нескольких гхальвах[1] восточнее Ламассу будет Брок.

Сёстры остановились и переглянулись.

— Мы одни будем добираться до Брока? — охнула Атанаис.

— Такой вариант возможен, — сказал Амиль. — Но это самый худший из вариантов.

Возможность остаться вдвоем с Атанаис в дремучем нодримском лесу, без оружия и поддержки спутников, напугала Ишмерай.

— Бояться нужно не только демонов Кунабулы, — напомнил Сагдиард. — По ту сторону тоннеля нас может ждать что угодно — и даже притихшие, казалось бы, шамширцы. Затрудняюсь ответить, кого я буду рад видеть больше. Мне все же удивительно, как барышня Ишмерай смогла отогнать ту мохнатую смертоносную махину…

— Я была в беде в тот момент, — парировала Ишмерай. — Вы угрожали мне, господин Сагдиард, разыгрывали из себя разбойника, намеревающегося отвезти меня к морю и продать работорговцам. Быть может, поэтому он и нашел меня. Быть может, он хотел помочь… защитить меня.

— Я бы не рассчитывал на это, — гаркнул Марцелл. — Надеюсь, нам не придется это проверять.

Ишмерай стало страшно. В Кишаре, рядом с Марцеллом и айтицами, она позабыла о страхе и ужасе, перенесенном на пути в Кишар. Она беспокоилась о своей семье, о своем будущем, о Марке и его намерении жениться на ней. Ей очень хотелось замуж за Марка, стать принцессой и поселиться с ним в его доме в Миларе, подальше от столицы. Но теперь страх за жизнь сестры и свою жизнь пробрался в душу сковывающим льдом. Ей более не хотелось выбираться из Крысятника, ей захотелось повернуть обратно в Кишар. Там было безопасно, там были толстые стены замка и защита вооруженных людей отца, герцога Атийского. А в лесу близ Менады их с сестрой мог схватить кто угодно и разорвать на куски. Или ещё хуже — изнасиловать и продать работорговцам.

— Кто еще может быть у выхода из Крысятника?.. — вслух рассуждала Атанаис, обращаясь к Марцеллу. — Кроме этих демонов из Кунабулы?

— Начиная от простого разбойничьего отряда, заканчивая шамширцами, — ответил тот.

— Едва ли мы будем интересны разбойникам, — ответила Атанаис. — У нас нет ничего ценного.

— Ваше положение — вот, что ценно, — отметил Сагдиард. — Красоту, достоинство и великолепие барышни Атанаис видно издалека. С простой служанкой не спутать даже сударыню Ишмерай. А если разбойникам прознать, из какой вы семьи, — цена выкупа взлетит до небес. Шамширцы даже не станут прицениваться. Нас они жестоко убьют, а что они сделают