Жюль Верн - Геннадий Прашкевич

Давайте «Шотландцем» и закончим, хотя список Жюля Верна раза в три длиннее.

Согласитесь, даже в этих чудовищных перечислениях живет своя поэзия — перед нами будто поворачивается земной шар…

Кстати, в события романа «Вверх дном» вторгается любовь.

Впрочем, любовь эта, скажем так, необычна, даже экстравагантна.

«К величайшему моему сожалению, миссис Скорбит, — утверждает в личной беседе Дж. Т. Мастон, бессменный секретарь "Пушечного клуба", — у женщины от природы такое строение мозга, что ей никогда не стать Архимедом или тем более Ньютоном».

Он утверждает это, не спуская с миссис Скорбит влюбленного взгляда.

«По-вашему получается, мистер Мастон, — отвечает ему таким же влюбленным взглядом миссис Эванджелина Скорбит, вложившая, кстати, весьма немалые деньги в новый проект артиллеристов, — ни одна женщина, увидев падающее яблоко, не могла бы открыть закон всемирного тяготения?»

«Да, это так. Это именно так, — кивает непременный секретарь. — Увидев падающее яблоко, милая миссис Скорбит, любая женщина попросту подобрала бы его и съела, по примеру нашей прародительницы Евы. С тех пор как на земле живут люди, не рождалось еще ни одной женщины, которая сумела бы, пусть частично, сравниться с такими гигантами ума, как Аристотель, Евклид, Кеплер и Лаплас».

Эванджелина Скорбит загадочно улыбается:

«Разве только прошлое определяет наше будущее?»

В «Журнале воспитания и развлечения» в 1890 году был напечатан роман «Цезарь Каскабель» — история бродячих акробатов, решивших добраться из Сакраменто до Нормандии (вспомним упрямого турка Керабана) своим ходом, не тратя ни цента на слишком дорогие билеты на поезд или корабль.

Сумасшедших идей всегда высказывается много, вот только за их исполнение берутся не все.

Семейство Цезаря Каскабеля взялось.

Всего-то там — пересечь Аляску, Берингов пролив, Сибирь да Россию.

Тут главное не расстояние. Тут главное — окупится ли все-таки переход? Полюбят ли чудеса цирка эскимосы и чукчи, якуты да юкагиры? Поймут ли они прелесть циркового искусства?

Сьерра-Невада…

Полуостров Юкон…

В Беринговом проливе фургон бродячих акробатов застрял среди торосов…

Дальше — больше. Вечные льды увлекают отважную семью к Ляховским островам.

А там уже и устье Лены, Оленек, Хатанга, Енисей, Обь. Семья Каскабелей — Цезарь, Корнелия, Жан и Александр — невероятно упорна. Вот только обезьянка, делящая с ними все радости и тяготы этого пути, постепенно теряет бодрость и со смиренным ужасом поглядывает на нескончаемые белые снега. Хорошо, к бродячей труппе, благодаря обаянию Кайеты, тоже циркачки, присоединяется русский граф Сергей Наркин.

Почему граф? Да потому, наверное, что русский.

Северные сияния… Обезьяна, тоскующая среди вечных льдов…

Нет-нет, «Цезарь Каскабель» не прибавил Жюлю Верну популярности…

Приезжал из Парижа Мишель, садился в кресло. С Мишелем можно было беседовать о сюжетах. Оригинальных сюжетов в мировой литературе не так уж много, трудно придумать новый. У Мишеля воображение работало интересно, отец прислушивался, начинал смотреть на сюжет по-новому. В конце концов, если трудно придумать что-то новое, надо научиться комбинировать уже известное.

Таким вот «комбинированным» романом оказалась книга Жюля Верна «Миссис Браникан». При внимательном чтении явственно ощущается ее внутренний разнобой, чувствуются отзвуки каких-то давным-давно уже написанных (в том числе самим Жюлем Верном) книг…

Завязка проста: любящая женщина отправляется на поиски потерявшегося в дальних морях мужа. Заранее можно сказать, что испытаний на долю верной миссис Браникан выпадет неисчислимо много. Но так же уверенно можно предположить, что верная миссис Браникан все эти испытания преодолеет.

Ах эти вечные страдания «соломенных» вдов!

Трехмачтовая шхуна «Франклин» ушла из Сан-Диего (США) в Калькутту.

Где-то там, в южных морях, эта шхуна и пропала. Только иногда доходят до миссис Браникан неясные слухи о том, что ее несчастного мужа якобы видели то в Тиморском море, то у побережья Гоа, то где-то в южной части Аравийского моря. (Работая над романом, Жюль Верн, несомненно, не раз вспоминал общительную и разговорчивую госпожу Самбен — вдову нантского капитана дальнего плавания, действительно пропавшего где-то у берегов Индии.) Когда в Сан-Диего пришел корабль с очередным случайным вестником, спешащая миссис Браникан вместе с маленьким ребенком выпала из шлюпки в море — после случайного столкновения с буксиром. Ребенок погиб (правда, подсознание читателя не хочет мириться с этим), а несчастная мать потеряла рассудок. В такой ситуации, конечно, найдется человек, который без зазрения совести начнет извлекать пользу из случившегося…

Впрочем, Этцель-старший не зря приучал писателя к счастливым финалам.

Со временем выясняется, что мир не так уж и плох: и неизлечимые болезни излечиваются, добро побеждает зло, верные жены находят своих мужей, где бы они ни терялись. «Я вообще издал бы закон против романов с несчастливым окончанием, — писал в «Автобиографии» Чарлз Дарвин, можно сказать, объективный читатель. — Никакой роман на мой вкус не подходит под категорию первоклассного, если в нем нет хоть одного лица, внушающего безусловную любовь, а если это к тому же хорошенькая женщина, то и того лучше»[49].

Годом раньше Жюль Верн напечатал в «Трудах Амьенской академии» фантастический рассказ «В XXIX веке. Один день из жизни американского журналиста в 2889 году».

И написал сказку — «Семья Ратон».

К сожалению, нездоровье все сильнее сказывается. И все чаще издатель напоминает: «Ищите новое, мэтр!» Этцель в общем прав. Современная публика давно избалована романами с продолжениями. Такие романы можно читать с любого места, а это, согласитесь, чрезвычайно удобно. «Учитесь конкурировать с молодыми, мэтр!»

«Труд для меня — источник единственного и подлинного счастья, — не раз повторял журналистам писатель. — Стоит мне закончить очередную книгу, как я чувствую себя несчастным. И не нахожу покоя до тех пор, пока не начну следующую.

Праздность для меня — пытка».

О романе «Замок в Карпатах» стоит поговорить.

«Это романтическая быль, — сразу предупреждает автор, — хотя кому-то описанные события могут показаться маловероятными. Но таков уж наш XIX век. То, что сегодня кажется загадочным и сложным, — завтра станет простым и понятным благодаря достижениям науки».