Жюль Верн - Геннадий Прашкевич

Иосиф Бродский[48]

* * *

Африканские работорговцы переловлены (не все, к сожалению), Гражданская война в США закончилась (правда, большой вопрос: заканчиваются ли вообще гражданские войны?), отношения с пруссаками несколько смягчились, каждый день в жизнь вторгаются необыкновенные (иногда пугающие) новинки науки и техники…

Но стоит ли строить иллюзии? Пока жив человек, будет томить его это темное доисторическое желание — иметь рабов или самому оставаться рабом.

Роман Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома» тоже ведь вызвал неоднозначную реакцию. Ну да, рабство губит душу Но ведь как по-разному могут относиться к этому явлению разные по характеру люди! Мистер Шелби — гуманно. Собственно, он продает дядю Тома только потому, что должен заплатить долги, как когда-то Робинзон продал мальчика Ксу-ри. Либеральный мистер Сен-Клер освобождает дядю Тома потому, что так хотела его умирающая дочь Евангелина. А вот жестокий плантатор Легри, не задумываясь, приказывает запороть дядю Тома до смерти, чтобы другим впредь было неповадно думать о свободе…

Когда Жюль Верн писал «Последнюю невольницу», в окончательном варианте превратившуюся в роман «Север против Юга», он явно осознавал эту психологическую (на генном уровне) сложность. Тексар (один из героев романа), например, вполне идейный южанин и вполне убежденный сторонник рабства. Но при этом он еще и человек, вполне способный на какие-то душевные движения. Правда, чтобы выразить эти душевные движения, нужны силы, а Жюль Верн устал…

Он болезненно воспринимает падающий интерес читателей к его книгам.

Чтобы понять, чего же хотят сегодняшние читатели, Жюль Верн, по предложению Этцеля-младшего, согласился на нелегкую поездку в Антверпен и Льеж, где читал отрывки из своих романов.

Вполне успешно, и всё же, всё же…

Развивающаяся фотография, молодой кинематограф, агрессивная, во все сующая свой нос журналистика позволяли теперь обывателю (массовому читателю) гораздо быстрее и эффективнее, чем с помощью чтения, знакомиться с самыми отдаленными уголками планеты, а развитие железнодорожного и морского сообщения помогало без опасности для здоровья совершать самые сложные путешествия…

8 февраля 1888 года Жюль Верну исполнилось 60 лет.

В Амьенской академии он давно свой человек, но дома — сложно.

С Онориной разговоры не получались, падчерицы к его книгам интереса не проявляли, общение с дочерью («невидимой невестой») было категорически исключено.

Очередной роман «Семья без имени», посвященный истории Канады, был принят без интереса.

В «Журнале воспитания и развлечения» Этцель-младший напечатал «Два года каникул». Критики не то что не писали о нем — они попросту роман не заметили.

Да и то…

«Итак, напрасно было идти на восток отыскивать спасение. Бриан был прав. Этот мнимый материк был окружен со всех сторон водой… Это был остров, и вот почему Франсуа Бо-дуэн не мог отсюда выбраться.

Общие начертания острова были довольно точно воспроизведены.

Расстояние, конечно, было определено не по тригонометрическим измерениям, а по времени, которое нужно было, чтобы его пройти; но ошибки были не очень большие.

Бодуэн исследовал весь остров, так как он нанес на карту все подробности, и, наверно, лиственную беседку и плотину через речку он сделал сам.

Вот какой вид имел остров по чертежу Франсуа Бодуэна.

Он был продолговатый и походил на огромную бабочку с распущенными крыльями. Он суживался в центральной части между Sloughi-Bay и другой бухтой, на востоке; на юге была третья, более открытая бухта, в середине громадных лесов находилось большое озеро, длиной в восемнадцать миль и шириной в пять — вот почему мальчики, придя к озеру с запада, не увидели противоположного берега. Вот почему с первого раза они приняли его за море! Много рек вытекало из этого озера, и одна из них, протекая мимо пещеры, впадала в Sloughi-Bay.

Единственной возвышенностью этой местности были скалы, шедшие наискось от мыса к правому берегу реки. Северная часть острова обозначалась на карте бесплодной и песчаной, а за рекой шли болота, оканчивавшиеся к югу острым мысом. На северо-востоке и юго-востоке шли дюны, придававшие этой части берега совсем другой вид, нежели берег Sloughi-Bay.

Если принимать во внимание начерченную внизу карты шкалу, остров должен был иметь в длину пятьдесят миль с севера на юг и в ширину двадцать пять с востока на запад. Принимая во внимание все неправильности его очертания, озеро имело пятьдесят миль в окружности.

Нельзя было точно определить, к какой группе Полинезийских островов принадлежал этот остров.

По всей вероятности, мальчикам придется остаться здесь надолго…»

У всех робинзонад, так считал Этцель, есть один существенный недостаток.

Любой Робинзон стремится лишь к одной цели — вернуться в общество. А целью человека вообще должна быть жизнь в обществе.

Другими словами — развитие общества.

В мае Жюля Верна вновь избрали членом амьенского муниципалитета.

Никаких пламенных выступлений, никаких резких высказываний, но знаменитый писатель всегда считался приверженцем левых. Интерес к тому, что происходит не только в Амьене, не только во Франции, подвигнул его вернуться к почти уже забытым артиллеристам.

Война в США закончилась, и балтиморский «Пушечный клуб» захирел.