Хрустальный дождь - Тобиас Бакелл

И где бог? – гадал Оакситль. Где-то рядом?

Не должен ли он убить Джона сразу, как получит необходимые сведения, – чтобы никто больше не мог их узнать? Боги, наверное, хотели бы этого, но Оакситль не был уверен, что сумеет совершить подобное. Слишком долго он пробыл в Нанагаде и через слишком многое прошел вместе с Джоном. Оакситль видел в Джоне и остальных таких же людей, как он сам; они, как и он сам, не заслуживали медленной и мучительной смерти.

«Трус, – сказал себе Оакситль. – Вот что ты такое». А ведь было время, когда он с радостью предложил бы себя в жертву богам…

Только теперь Оакситль больше не верил в то, что теотли – боги: просто существа более сильные, чем он сам.

Эти мысли не давали покоя Оакситлю, пока он пробирался по снежному бездорожью. Однако главным, что постоянно представлялось его умственному взору, был блестящий черный кокон в трюме «Реванша». Какую же форму примет бог, чтобы последовать за ними по снежным сугробам?

Огромные металлические плавники вздымались к небу в нескольких сотнях футов впереди; они по крайней мере защищали от сильного ветра, хлеставшего людей, как ледяной кнут. Аваса согласился с Оакситлем, что им следует устроить привал около одного из них, там, где им не грозили сосульки длиной в десять футов, образовавшиеся на выступах.

Сидя у маленького костра, Оакситль слушал, как трещит лед. Аваса пристроился рядом.

Все вокруг казалось нереальным. Они так далеко ушли оттого, что было им привычным, что начинали терять представление о собственных личностях.

– Ты скучаешь по своей жене? – спросил Аваса. Оакситль посмотрел на него. У них обоих была смуглая кожа, более светлая, чем у остальных нанагандийцев; от холода она посерела, а на усах Авасы образовались льдинки, двигавшиеся, когда тот говорил.

– Я ее почти не помню, – ответил Оакситль. – Это плохо? – Слева от него пошевелился в своих одеялах, из-под которых виднелись только глаза, Джон. – Я так далеко от всего, что привык считать нормальным, что уже ничего не понимаю. Я просто продолжаю идти…

Аваса кивнул.

– Мне жаль, что я больше не увижу свою жену.

– Почему ты так говоришь?

– В этой ледяной пустыне на меня смотрят бездонные глаза Кали, – сказал Аваса. – Я знаю, что погибну здесь от холода. Смотри. – Он стал дергать свою перчатку, пока заледенелая ткань не поддалась. Концы пальцев Авасы почернели. – Я их не чувствую. – Голос Авасы дрогнул. – Холод съедает меня по кусочкам.

Он мрачно протянул изувеченную руку к огню.

Оакситль посмотрел на свои сапоги. Он уже с полудня перестал чувствовать, как мороз кусает его пальцы, и теперь гадал, как выглядят его ноги.

– Так зачем ты в это ввязался? – спросил он Авасу. – Ты ведь мог остаться на корабле.

Аваса ответил ему долгим взглядом.

– Я видел планы обороны Кэпитол-сити. Мы не имеем ни единого шанса отразить ацтеков. Смелое предприятие Джона, которое предложил Хайдан, для меня единственная надежда спасти мою семью, моих детей. Для его успеха нужно сделать все, что только возможно, даже ценой жизни, понимаешь?

Оакситль смотрел на танцующие языки пламени.

– Да, я понимаю. – Он как можно плотнее запахнул куртку. От свистевшего вокруг ветра их защищал огромный пласт металла. Аваса был прав: Кэпитол-сити не выстоит. Нет такого места, где Оакситль мог бы скрыться от богов.

Их воле следует покориться. У него нет выбора.

Их спутники мрачно переглядывались; кто-то пытался хоть немного поспать. Оакситль кивнул тем двоим матросам, что вызвались их сопровождать.

Один из них был тем самым человеком, который водил его в трюм на встречу с богом. Он кивнул Оакситлю в ответ.

Оакситль затоптал костер, с сожалением глядя на последние угли и уже тоскуя по их теплу. Яростный ветер нес поземку и выл, не позволяя ничего расслышать.

– Меня зовут Лионель. – Оакситль повернулся к своему сообщнику, стоящему рядом и выкрикивающему слова ему в ухо. – Я раньше не назвался. – Лионель кивнул на второго матроса. – Его имя Винсент. Он с нами.

– О'кей. – Оакситль притянул Лионеля к себе и прошептал: – На вас те двое людей-мангустов. Уведите их туда, где вас не увидят, и убейте.

– Ага.

По скрипящему под ногами снегу они двинулись прочь, выдыхая густые клубы пара.

Жар у Джона снова усилился, заметил Оакситль. Джон запрокинул голову и смотрел на огромные металлические плавники, окружавшие их со всех сторон.

– Оакситль, там есть буквы?

Оакситль вгляделся в уходящую вверх плоскость.

– Да. – Еле заметные символы с трудом удавалось различить.

– Прочти мне их.

Оакситль прищурился, но разобрать ничего не удалось.

– Не могу.

– Проклятие! – Джон попытался сесть, но не сумел. – Не знаю, где моя подзорная труба.

– Она осталась на корабле. – Ох…

Оакситль взялся за постромку и занял свое место между Авасой и Лионелем. Двое людей-мангустов шли впереди, разведывая дорогу. Ледяная поверхность была коварной, полной трещин. Люди тыкали в снег перед собой палками, чтобы не оказаться в смертельной западне.

– Оакситль, – окликнул его Джон, – мне кажется, что ногу я потерял.

– Я знаю, – бросил Оакситль через плечо. Они с Авасой налегли на постромку. Они двигались не так быстро, как «Реванш»: кораблю в отличие от них не грозила опасность провалиться в трещину.

Еще три, четыре, а то и больше дней в этом аду…

Оакситля ничуть не успокаивала мысль о том, что в любую минуту из снежной круговерти может вынырнуть нечто кошмарное. Бог был где-то поблизости.

Оакситль чувствовал это.

Лионель напал на людей-мангустов тремя часами позже. Они вместе с матросами отправились разведывать дорогу: выбравшись из леса металлических плавников, путешественники вышли на равнину, покрытую округлыми снежными холмами.

Оакситль услышал вопль, потом еще один.

Через пятнадцать минут вернулся один Лионель. Как хороший актер, он разыгрывал отчаяние и потрясение.

– Огромная трещина, – выдохнул он, глядя на Авасу с усталым видом. – Винсент погиб. Твои воины тоже.

Аваса спокойно посмотрел на него и выпустил постромку.

– Двое моих лучших людей…

Лионель закивал.

– Нужно обойти то место. Аваса подошел к нему вплотную.

– Мои люди никогда не совершили бы такой ошибки – ошибки, после которой ты остался бы в живых.

– Что это ты говоришь? – пробормотал Лионель.