Эльфы. Во власти тьмы - Джеймс Баркли

Ни один из них не встал и не вышел из храма; они лишь захлопали в ладони, и Ауум испытал унижение, какого не знал до сих пор. Пелин испугалась, что он совершит что-либо непоправимое, но он не собирался прибегать к насилию.

— Ты предал всех эльфов, Такаар, — бросил Ауум, когда аплодисменты стихли.

Но Такаара, похоже, его слова ничуть не задели.

— Нет, Ауум, если кто и предает нас, так это ты и те, кто готов лишить всех нас будущего.

— Очень хорошо. Забирай своих людей и уходи. Прямо сейчас. Потому что я не разрешу больше никому присоединиться к тебе. Не устраивай сцен и не суетись. Я не позволю тебе превратить трусливое бегство в громкое представление. А когда ты доберешься до своей норы в лесу и забьешься в нее, отправь ко мне Сенсерии. Или оставь их мне сейчас. Каждый из них стоит десятка твоих последователей.

— Я не намерен отдавать тебе своих верных защитников, — заявил Такаар. — Но я дам тебе кое-что другое.

Он снял с плеча рюкзак и протянул его с благоговением, достойным бесценной культовой реликвии. Ауум взглянул на него, после чего поднял глаза на Такаара, даже не пытаясь скрыть охватившее его презрение.

— За все, в чем ты отказываешь эльфам Калайуса, ты отдаешь мне свой заплечный мешок? Если ты вздумаешь оскорбить меня еще хотя бы раз, я убью тебя, и плевать я хотел на последствия.

Такаар поднял руку, успокаивая волнение, охватившее присутствующих.

— Не выставляй свое невежество напоказ, Ауум. В этом мешке находится то, над чем я долго работал и от чего ты неизменно отказывался, несмотря на мои настойчивые советы. Но используй луки, а не духовые трубки. Последние обладают очень коротким радиусом поражения, а я усовершенствовал вязкость, так что теперь яд удержится и на кончике стрелы. — Он вновь протянул Аууму свой мешок, и на сей раз тот принял его. — Здесь достаточно, чтобы убить две тысячи человек. Может, даже больше, если ты будешь бережно расходовать его. Но смотри, не прикасайся к яду сам. При попадании на кожу он вызывает мгновенную смерть.

Такаар блаженно улыбнулся, и Пелин уже решила, что сейчас Ауум прикончит его. Левая рука архонта ТайГетен сжалась в кулак, но потом он расслабился. Развернувшись на месте, Ауум зашагал обратно по проходу, и никто не рискнул ни заговорить с ним, ни остановить его. У дверей он остановился, обернулся и вперил в нее тяжелый взгляд.

— Пелин, ты идешь со мной. Это не предложение, архонт Аль-Аринаар, а приказ. У тебя есть плащ. Пришло время надеть его вновь.

Ауум не находил себе места от гнева. Катура пребывала в ужасающем состоянии. Его воины обыскали весь город в поисках тех, кто мог держать в руках оружие или обладал умениями, необходимыми для его обороны. Тай вернулись с докладом, что примерно восемьдесят процентов города принадлежат двум поставщикам наркотиков и предметов роскоши — редких растений и трав, алкоголя и дорогих тканей.

Большая часть всего этого поступала из окрестных деревень, которые по-прежнему жили и работали в тропическом лесу, как было всегда, на протяжении всей истории эльфийской расы. Но, совершенно очевидно, они находились под властью крупных гангстерских группировок, туали и биитан. Что касается эдулиса, за который приходилось втридорога расплачиваться землями и товарами, то его производили в самом городе.

— Мы должны хорошенько придавить их, — заявил Улисан. — Положить конец их господству.

ТайГетен собрались в зале Аль-Аринаар. День клонился к закату, и из леса вокруг ладони Инисса уже доносился нестройный вечерний хор его обитателей. После ухода Такаара в городе воцарилось относительное спокойствие, и приглушенный рокот водопадов, едва доносившийся из-за деревьев, завораживал и очаровывал.

— Это — работа гвардейцев Аль-Аринаар, — отозвался Ауум. — Во всяком случае, так было раньше. А у нас нет ни времени, ни сил, чтобы очищать город от наркоторговцев. Мы должны заручиться их поддержкой и словом, и делом.

— Думаю, ты рассуждаешь наивно, — возразила Элисс. — Мы прошлись по округе, пока ты разбирался с Такааром. Они отказываются говорить с нами. Просто смотрят, исподлобья и настороженно, и все. Они опасны и пользуются здесь колоссальным влиянием.

Ауум пожал плечами.

— Они — трусы. А мы сражаемся за то, чтобы наша раса выжила.

— Для тебя всегда все просто, верно, Ауум?

Это подала голос Пелин. Почти весь день она спала; с нею оставалась Элисс, а на балконах ее дома были выставлены дозорные. Тулан и Эфран, двое молодых гвардейцев Аль-Аринаар, занимались подготовкой главного зала к вечернему собранию; наводили в нем порядок и расставляли по периметру столы. Аууму они внушали опасения. Готовые бежать при малейшей опасности, но спешно вернувшиеся обратно, как только ветер задул в другую сторону.

Пелин по-прежнему выглядела бледной и изнуренной, но в глазах ее проскакивали искорки жизни. Ауум знал об эдулисе достаточно, чтобы не уверовать в ее быстрое выздоровление, но, по крайней мере, начало ему было положено.

— А что здесь сложного? — вопросом на вопрос ответил он. — Если мы потерпим поражение, с нами будет покончено. Если же мы победим, то очистим лес и станем жить той жизнью, которую у нас отняли.

— Но, Ауум, совсем не в интересах гангстерских банд поверить тебе, — заявила Пелин.

— В самом деле? А кому они будут продавать свою отраву, если в живых не останется ни одного эльфа?

— Ты не слушаешь меня. Они не откажутся от своей власти. Они накинули городу удавку на шею и не намерены ослаблять хватку.

— А вот этого нельзя было допустить ни в коем случае, — резко бросил Ауум, глядя Пелин прямо в глаза. — Что с тобой произошло? Что случилось с Аль-Аринаар? Вас любили и уважали. Город разрастался и процветал. Последним же гвардейцем, с кем я разговаривал, был Метиан, а его выгнали отсюда, и его жизни угрожали, как и Лизаэль, кстати.

— Я доверял тебе, Пелин. Я верил в тебя. А ты взялась за эдулис. Ты предала самое себя, Аль-Аринаар и эльфов Катуры. Когда я вошел сюда, то первым делом спросил себя, а для чего я пытаюсь спасти нашу страну. Подумай об этом, и о своей слабости тоже.

Гнев грозил захлестнуть Ауума. Он возвышался над Пелин, которая съежилась от страха. Она дрожала всем телом, и в глазах ее стояли слезы.

— Тебя здесь не было, — жалким голосом пролепетала она. — Ты ничего не знаешь.

— Я знаю то, что Нерилла из Катуры вырастила свою семью посреди этого хаоса и насилия, и никто из них не стал наркоманом, не уронил своего достоинства. Это люди, у которых не было оружия, зато была сила и вера вот здесь. — Он прижал руку к сердцу и понизил голос до свистящего шепота. — А если мы потеряем веру, то потеряем все.

— Тогда для чего тебе нужна я? Какую пользу я могу принести?

Ауум взглянул Пелин прямо в глаза. В них он увидел смятение, боль потери, отчаяние и тоску, которая тронула его душу.