Франция в эпоху позднего средневековья - Юрий Малинин

Два молодых человека, посланцы Фредегонды, пришли к королю Сигиберту и попросили разрешения переговорить с ним. «Их просьба остаться ненадолго наедине с королем была удовлетворена. Ножи, смазанные ядом и заткнутые у них за пояс, не вызывали ни малейшего подозрения, так как нож был неотъемлемой принадлежностью германского костюма. Войдя к королю, они разместились по обеим сторонам от него и, когда он благосклонно слушал их, внезапно выхватили свои ножи и нанесли ему две смертельные раны. Сигиберт с криком упал…». «Итак, — заключает автор, — долгая и кровавая драма, начавшаяся и закончившаяся убийством, была разыграна до конца. В описанных нами событиях есть все элементы истинной трагедии: игра страстей, столкновение характеров, мрачная покорность судьбе — все это, составляя основу древней трагедии, возводит события повседневной жизни до поэтической высоты. Какой-то рок тяготел над королями Меровингской династии. Потомки полудиких завоевателей, воспитанные в роскоши, в духе властолюбия, они сохранили привычки своих предков и не знали удержу в своих страстях. Современники видели в их гибели проявление божественного правосудия и говорили: “Здесь виден перст Божий”. Но если попристальней вглядеться в ту необузданность, с которой Меровинги следовали своим грубым инстинктам, то и не будучи пророком, можно было предсказать, какой конец ожидает почти любого из них».

Автор сочинения, в котором развернута широкая и детальная картина исторической драмы, разыгравшейся во Франкском королевстве во второй половине VII в. при внуках его основателя Хлодвига (486–511), является одним из наиболее замечательных французских историков первой половины XIX в. — Огюстен Тьерри (1795–1856). Его книга под названием «Рассказы из времен Меровингов» впервые появилась отдельным изданием в Париже в 1840 г.

О. Тьерри, взявшись за эту тему, не ставил перед собой задачу написать политическую историю той эпохи, хотя политической борьбе он уделяет много внимания. Но она интересует его не столько со стороны политической эволюции франкского общества, сколько со стороны его нравов и обычаев. В этом исследовании именитый историк выступает преимущественно в качестве бытописателя, проявляющего особое внимание к костюмам, вооружению, сценам домашнего быта и охоты, к брачным отношениям, военным походам и формам мести. Он и сам в предисловии к своим «Рассказам» говорит, что желал создать «в такой лее мере произведение искусства, как и исторической науки». Справился он с этим столь успешно, что книга его давно уже отнесена не только к классике французской историографии, но и к классике французской беллетристики, как представляющая собой прекрасный образец сочинения, написанного изысканным, образным и точным языком эпохи Романтизма.

Почему, однако, это исследование, вышедшее в свет полтора столетия назад, до сих пор привлекает многочисленных читателей и что примечательного может найти современный человек в истории столь удаленной от него эпохи?

Прежде всего, примечательна сама эта эпоха, которую можно было бы назвать младенчеством западной цивилизации. Тогда только начинался симбиоз варварской германской культуры и культуры римско-христианской, породивший впоследствии одну из блестящих мировых цивилизаций. Еще далеко не определившееся франкское общество и государство в это время жестоко раздирается в беспощадной борьбе знати и королей, в которой самое активное участие принимают жены последних, особенно королевы Фредегонда и Брунгильда, на совести которых жизни более десятка представителей дома Меровингов, в том числе и двух монархов. Нравы германцев были еще дикими, и хотя франки уже приняли христианство, они подвергали своих жертв таким мукам, какие в былые времена язычники-римляне не заставляли терпеть первых христиан. Им ничего не стоило «отрубить кисти рук и ступни ног, вырвать ноздри и глаза, изуродовать лицо раскаленным железом, загнать иглы под ногти рук и ног и т.д.». И сама королева Австразии Брунгильда (ум. 613), наиболее примечательная политическая персона тех времен, умерла страшной смертью: ее за руку, за ногу и волосы привязали к хвосту лошади и, погнав ее вскачь, растерзали тело королевы в клочья.

Внешний вид меровингских королей, как их «придворных», был совершенно варварским. Короли в качестве инсигнии имели не скипетр, а лишь копье, и их главным отличительным знаком были длинные волосы, которые Меровинги никогда не стригли, разве что когда их постригали насильственно, лишая тем самым их королевского достоинства. Двор же, постоянно перемещавшийся из одного поместья в другое, служители которого официально величались на латыни «славными, или именитыми людьми», представлял собой зачастую сборище пьяных солдат и неотесанных слуг.

Тем не менее у этих варваров был уже не просто пиетет, но и заметная тяга к римской культуре и образованности. Король Хильперик I (561–584), этот Ирод и Нерон, как называли его некоторые современники, имея в виду его необузданную страстность и жестокость, даже пописывал латинские стихи, приводя в ужас своей безграмотностью образованных людей. Он же ввел в латинский алфавит четыре новых буквы, чтобы лучше приспособить его к германскому наречию. Эти варвары уже вступили на путь цивилизации, и начало такого пути всегда интересно и важно для понимания того, как она складывается.

С другой же стороны книга О. Тьерри действительно разворачивает перед нами извечную и неизбывную драму человеческих страстей, драму, которая периодически разыгрывается на исторической сцене и которая вряд ли сойдет с нее навсегда. Те страсти, что обуревали людей Меровингской эпохи, нетрудно распознать и в людях нашего столетия.

Книга Огюстена Тьерри дважды полностью издавалась на русском языке — в 1864 и 1892 гг. В 1937 г. в «Избранных сочинениях» французского историка она была опубликована лишь частично, став, таким образом, библиографической редкостью. Чтение этой книги заставит всякого человека пережить разнообразные и сильные чувства, и не оставит никого равнодушным к тем древним событиям, но событиям человеческим.

III. ОПУБЛИКОВАННЫЕ СТАТЬИ

Среди теологических сочинений знаменитого средневекового мыслителя Пьера Абеляра (1079–1142) особую группу составляют толкования и комментарии к книгам Священного Писания. В основе их лежат лекции, которые он читал в Лане и Париже, а затем в Сен-Дени и Параклете. По его собственным воспоминаниям, впервые он выступил с толкованием библейского текста в Лане, где учился богословию у Ансельма Ланского — высшего в то время авторитета в этой области. Недовольный лекциями Ансельма из-за скудости их содержания, Абеляр однажды заявил другим ученикам, что для понимания учения святых отцов знания их подлинных сочинений должно быть достаточно людям образованным и нет нужды в чьем-либо руководстве. В подтверждение своих слов Абеляр взялся за день подготовить лекцию с толкованием пророчеств Иезекииля, которые не изучались в школах. Эта лекция, как и несколько последующих, имела большой успех, что вызвало «жестокую зависть» Ансельма, запретившего ему читать лекции по богословию и вынудившего его в конце концов покинуть Лан (1113).