Бледный всадник - Бернард Корнуэлл
Шрифт:
Интервал:
Как только оружие унесли, Харальд формально приветствовал нас, сказав, что его дом — наш дом и что мы будем обедать с ним как почетные гости.
— И я с удовольствием выслушаю ваши новости, — проговорил он, сделав знак слуге, который принес нам кувшины с элем.
— Одда здесь? — требовательно спросил я.
— Отец — да. А сына тут нет.
Я выругался. Мы явились сюда с посланием для олдермена Одды Младшего, но обнаружили здесь только его раненого отца, Одду Старшего, который раньше жил в Окмундтоне.
— Ну а где же сын? — спросил я.
Харальда покоробила моя резкость, но он остался вежлив.
— Олдермен в Эксанкестере.
— Эксанкестер осажден?
— Нет.
— А датчане в Кридиантоне?
— Да.
— Их осаждают там?
Я прекрасно знал ответ, но хотел, чтобы Харальд признался сам.
— Нет, — ответил он.
Я бросил кувшин с элем и сказал:
— Мы прибыли от короля.
Хотя считалось, что я говорю с Харальдом, я зашагал по комнате, чтобы люди на платформах тоже могли меня слышать.
— Нас прислал Альфред, и он желает знать, почему датчане до сих пор в Дефнаскире. Мы сожгли их корабли, мы перерезали тех, кто охранял эти корабли, мы прогнали датчан из Синуита, а вы разрешаете им жить здесь? Почему?
Никто не ответил. В комнате не было женщин, потому что Харальд, овдовев, не женился вторично. И сейчас в качестве гостей за ужином присутствовали сплошь его воины или таны, возглавлявшие отряды собственных воинов. Некоторые смотрели на меня с ненавистью, ведь мои слова подразумевали, что все они трусы; остальные уставились в пол. Харальд взглянул на Стеапу, словно бы ища у него поддержки, но Стеапа молча стоял у огня, и его свирепое лицо ничего не выражало.
Я снова повернулся к Харальду и спросил:
— Так почему же датчане в Дефнаскире?
— Потому что они здесь желанные гости, — сказал кто-то за моей спиной.
Я обернулся и увидел в дверях какого-то старика. Из-под охватывающей его голову повязки виднелись седые волосы, и он был таким худым и таким слабым, что ему пришлось прислониться к косяку, чтобы не упасть. Сперва я его не узнал, потому что, когда беседовал с этим человеком в последний раз, он был высоким, крепким и сильным, но Одда Старший, а это был он, получил удар топором по голове в битве при Синуите. Ему полагалось бы умереть от этой страшной раны, но он каким-то образом выжил — и вот теперь стоял здесь, бледный, осунувшийся, донельзя ослабевший и худющий, как скелет.
— Датчане здесь, потому что они желанные гости, — повторил Одда. — И ты здесь тоже желанный гость, господин Утред, как и ты, Стеапа.
За Оддой Старшим ухаживала женщина. Она сперва попыталась оттащить больного от дверей и увести обратно в постель, а потом прошла мимо него в зал, поглядела на меня — и сделала то же самое, что сделала в момент нашей первой встречи. Тогда, помнится, ее привели насильно, чтобы выдать за меня замуж. Она ударилась в слезы.
То была Милдрит.
* * *
Она была одета как монахиня, в светло-серое платье, подпоясанное веревкой, на которой висел большой деревянный крест; пряди ее волос выбивались из-под плотной серой шапочки. Милдрит сперва уставилась на меня, а затем ударилась в слезы, перекрестилась и исчезла.
Мгновение спустя Одда Старший, слишком слабый, чтобы долго держаться на ногах, последовал за ней, и дверь закрылась.
— Ты тут и вправду желанный гость, — эхом повторил Харальд слова Одды.
— Но почему датчане тут желанные гости? — спросил я.
Как выяснилось, потому что Одда Младший заключил с ними сделку.
Харальд объяснил мне это за ужином. Никто в здешней части Дефнаскира не слышал, что корабли Свейна были сожжены у Синуита. Все знали только, что воины Свейна, а также датские женщины и дети двинулись на юг, сжигая и грабя все на своем пути, что Одда Младший отвел свое войско в Эксанкестер и приготовился к осаде. Но вместо осады Свейн предложил переговоры. Датчане совершенно внезапно прекратили набеги и, обосновавшись в Кридиантоне, послали в Эксанкестер своих представителей. И вот Свейн и Одда заключили друг с другом мир.
— Мы продаем датчанам лошадей, — сказал Харальд, — и они хорошо платят. Двадцать шиллингов за жеребца, пятнадцать — за кобылу.
— Вы продаете им лошадей, — без выражения проговорил я.
— Чтобы они ушли, — объяснил Харальд.
Слуги бросили в огонь большое березовое полено. Взметнулись искры, осыпав гончих, которые лежали у самого кольца камней, окружающих очаг.
— Сколько людей под началом у Свейна? — поинтересовался я.
— Много, — ответил Харальд.
— Восемь сотен? — настаивал я. — Девять?
Харальд пожал плечами.
— Они пришли на двадцати четырех кораблях, — продолжал я. — Всего на двадцати четырех! Так сколько же людей у него может быть? Не больше тысячи, да и то некоторых мы убили, а еще кое-кто должен был умереть зимой.
— Мы думаем, у него восемь сотен, — нехотя проговорил Харальд.
— А сколько людей в фирде? Две тысячи?
— Но из них только четыреста опытных воинов, — поспешно вставил шериф.
Вероятно, это было правдой. Фирд составляли в основном крестьяне, в то время как абсолютно все датчане были воинами, хорошо умевшими обращаться с мечом. И все-таки Свейн никогда не выставил бы свои восемь сотен против двух тысяч. Не потому, что боялся проиграть, а потому, что боялся одержать победу, потеряв при этом сотню человек. Именно по этой причине он прекратил свои грабежи и заключил сделку с Оддой — потому что надеялся в Южном Дефнаскире оправиться после поражения у Синуита. Его люди могли тут отдохнуть, подкормиться, изготовить оружие и раздобыть лошадей.
Свейн берег своих людей и укреплял их силы.
— Это было не мое решение, — защищаясь, сказал Харальд. — Так приказал олдермен.
— А король велел Одде изгнать Свейна из Дефнаскира! — заявил я.
— Думаешь, мы тут много знаем о королевских приказах? — спросил Харальд с горечью в голосе.
Пришла моя очередь рассказывать новости, и я поведал о том, что Альфред спасся от Гутрума и теперь находится на великом болоте.
— И после Пасхи, — заявил я, — мы соберем фирды графств и искромсаем Гутрума на куски. — Я встал. — Больше никаких лошадей никто продавать Свейну не будет! — проговорил я громко, чтобы каждый человек в большом зале мог меня услышать.
— Но… — начал было Харальд, а потом покачал головой.
Без сомнения, он собирался сказать, что Одда Младший, олдермен Дефнаскира, велел им продавать лошадей, но голос его прервался и замер.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!