Русская революция, 1917 - Александр Фёдорович Керенский

Но, завладев государственной машиной, большевики не создали народного правительства. Напротив, день официальной победы ленинской реакции стал только первым днем долгой, жестокой, кровавой вооруженной борьбы большевиков за господство над народом и российским государством, анархической борьбы, продолжающейся по сей день.

Переход высшей власти в руки Временного правительства в марте 1917 года при разгуле анархии в первые дни революции уберег Россию от гражданской войны. Насильственный захват большевиками государственного аппарата в ноябре открыл в России период гражданской войны и террора, которому еще не видно конца.

«Необходимо превратить мировую войну между народами во внутреннюю войну между классами», — писал в 1915 году Ленин. В ноябре 1917-го этот безумный бред превратился в России в реальность.

Повторяю: самое смешное, что за рубежом принято думать, будто большевики пришли к власти в России, не встретив серьезного сопротивления со стороны «пассивного» народа. В действительности же в России не было ни одного крупного города, где осенью 1917 года не шли бы уличные бои. Летом 1918 года российские демократические силы создали на Волге правительство и армию для защиты свободного республиканского режима. Долгое и упорное крестьянское сопротивление вскоре переросло в открытое восстание.

Борьба организованных демократических сил завершилась полным поражением под натиском сторонников диктатуры, как правых, так и левых. Центробежные демократические политические силы на время исчезли с исторической сцены, пока представители двух диктатур, красной и белой (Колчак, Деникин, Врангель), боролись за власть на полях сражений Гражданской войны.

Людям свойственно ошибаться, если они не понимают происходящих на их глазах событий, не осознают причин и следствий. Только поэтому большевикам удалось внушить зарубежному общественному мнению, что гражданскую войну и режим террора навязали им белые генералы и прочие «буржуазные контрреволюционеры».

Я всегда был убежденным противником «белых диктаторов». Я всегда возражал и по-прежнему возражаю против блокады России и иностранной военной интервенции ради борьбы с большевиками. Только не надо забывать, что все зло, причиненное России последователями генерала Корнилова и иностранной интервенцией, — это лишь неизбежное следствие непростительного преступления Ленина: насильственного государственного переворота во имя диктатуры меньшинства накануне созыва Учредительного собрания.

Даже после реакционного государственного переворота 7 ноября большевики имели возможность погасить разгоравшееся в России пламя гражданской войны, предотвратить гибель и развал страны. Они могли это сделать, подчинившись воле Учредительного собрания.

При Временном правительстве большевики прикидывались фанатичными приверженцами демократии, неистово требуя скорейшего созыва Учредительного собрания. Разве Ленин со своими пособниками ежедневно не обвиняли Временное правительство в попытках незаконно оттянуть созыв Учредительного собрания? Подобная преданность демократии явно была демагогической игрой с целью завоевать симпатии народа, который верил в Учредительное собрание и с нетерпением ждал его созыва.

В действительности, как бесстыдно признался сам Ленин 23 октября 1917 года на заседании Центрального комитета партии, большевики прекрасно знали, что Учредительное собрание выскажется против них. Именно по этой причине они за две недели до выборов совершили реакционный государственный переворот, продиктованный необходимостью помешать успешному завершению переговоров между Россией и Австрией по поводу предложенного венским кабинетом сепаратного мира. Сепаратный мир с Австрией, затем с Болгарией, Турцией, в результате — полная изоляция Германии, — все это означало бы конец войны, триумф Временного правительства, победу демократии и провал всех попыток установить диктатуру в России. У большевиков и Ленина оставался последний шанс на спасение — решительно этого не допустить.

Государственный переворот 7 ноября решил судьбу Учредительного собрания. Впрочем, этого сразу не понял никто — ни народ, ни лидеры антибольшевистских демократических партий. Они даже не представляли себе возможности покушения большевиков на суверенное волеизъявление народа, которое предстояло выразить Учредительному собранию.

Возможно, у самих большевиков была сначала какая-то надежда после свержения буржуазного Временного правительства и овладения государственной машиной взять в свои руки выборы в Учредительное собрание и обеспечить себе большинство. Они, естественно, ошиблись.

Крестьянское большинство в первом российском Учредительном собрании во главе с партией эсеров осталось верным принципам демократии и глубоким традициям освободительного движения. Оно отказалось одобрить государственный переворот 7 ноября.

В самый день созыва, 5 января 1918 года, пьяные большевистские солдаты разогнали Учредительное собрание ружейными выстрелами. Ленин из Смольного приказал по телефону стрелять в избранных народом представителей. Этот приказ не дошел вовремя по назначению.

Утром 5 января мирная многотысячная демонстрация безоружных людей в поддержку Учредительного собрания была рассеяна огнем латышских стрелков, вызванных в Петроград для защиты большевиков от народа. Вечером в тот же день большевики-караульные подло убили в больничной палате бывших членов Временного правительства А. И. Шингарёва и Ф. Ф. Кокошкина, избранных в Учредительное собрание.

Оправдывая свою реакционную политику в глазах западных визитеров, большевики, объясняя разгон Учредительного собрания, уверяют, будто оно состояло из «классовых врагов рабочих и крестьян». Это, разумеется, чистая ложь. Даже принимая из любви к полемике демагогическую и глубоко ошибочную точку зрения, согласно которой каждый «несоциалист» — классовый враг рабочих и крестьян, число подобных врагов в Учредительном собрании не превышало пятнадцати[48]. Но большевики не потерпели даже пятнадцати. В результате они разогнали собрание, состоявшее исключительно из представителей социалистических партий.

Прошло десять лет после свержения Временного правительства и насильственного разгона созванного им Учредительного собрания, но преследуемые большевистской диктатурой цели остаются более чем несовместимыми с жизненными интересами России.

Ленинизм представляет собой полнейшую политическую, социальную и экономическую реакцию, беспрецедентную в истории Европы. Как и любая реакция, диктатура Политбюро Центрального комитета большевистской партии по сути своей абсолютно неисправима мирным постепенным путем.

За эти последние десять лет Россия определенно вышла из состояния полного экономического паралича промежуточного периода ленинизма (1918–1920), вызывающе именуемого большевиками «военным коммунизмом», и перешла к НЭПу[49] на чисто капиталистических принципах. Хотя этот капитализм сводится к сильно устаревшему, примитивному, урезанному, малопроизводительному экономическому режиму, основанному на безжалостной эксплуатации рабочих и крестьян.

История большевистской реакции еще раз доказывает невозможность никакого социального и политического прогресса без права личности на полную свободу и открытое выражение мыслей и убеждений.

Русский народ не добьется ни общественного благосостояния, ни благ образования, ни внутреннего порядка, ни международной безопасности, пока большевики держат Россию в тисках партийной диктатуры. Ибо любой общественный строй, способный гарантировать людям труд и свободу, невозможен в стране, где народ лишен основных человеческих прав и гражданских свобод, всякой экономической инициативы и юридической защиты, основанных и осуществляемых на принципе равенства. Там, где «партийные интересы» не уступают дороги интересам общественным и национальным, нечего ждать ни цивилизации, ни реального прогресса.

После десятилетнего господства большевиков Россия сегодня вернулась к завершающей точке периода ленинизма — к террору и острому экономическому кризису. Вот к каким результатам привели надуманные