Молот и крест. Крест и король. Король и император - Гарри Гаррисон

щиты покрывала грязь, воины пачкались по брови, и войско, постоянно терявшее раненых и дезертиров, таяло – в нем не осталось и половины первоначального состава.

Этой армии не стало. На ее месте выстроилось новое войско – бодрое, как будто не прошагало и мили. Оно стояло за рядом ряд, и над ним растекался дерзкий зов боевых рогов. Щиты сверкали свежей краской, доспехи и оружие отсвечивали красным в лучах восходившего солнца. Над воинами высились кресты, но знамена… знамена были другие. С крестами соседствовал золотой дракон.

Перед строем гарцевал всадник на гнедом коне. Седло и сбруя были яркого алого цвета, а щит убран за спину в знак мира.

– Он хочет переговоров, – сказал Шеф.

Воины Пути молча сдвинули повозку, явив своих вожаков: Бранда, Шефа, Торвина, Фармана, Гудмунда и Стейнульфа. Те, ни слова не говоря, последовали за всадником и приблизились к длинному столу на козлах, который выглядел неуместно в гуще стоявших людей.

По одну сторону сели Квикхельм и Альфгар. У них были каменные лица; Вульфгара установили на шаг позади. Герольд махнул шестерым советникам Пути, предлагая расположиться напротив.

Между двумя группами уселся лишь один человек – молодой, белокурый, синеглазый, с таким же золотым обручем на челе, как у короля в усыпальнице. Шеф подумал, что у него странный пытливый взгляд. Когда они сели, их глаза встретились. Молодой человек улыбнулся.

– Я Альфред, этелинг Уэссекса, брат короля Этельреда, – произнес он. – Насколько я понимаю, Бургред, король Мерсийский и ровня моему брату, назначил олдермена в шайры, которые ранее принадлежали королю восточных англов. – Он выдержал паузу. – Это недопустимо.

Кислые взгляды, молчание Альфгара и Квикхельма. Вероятно, они уже выслушали эти слова.

– В то же время я не позволю викингам обосноваться в английском шайре – не важно в каком – и, по их обычаю, чинить там убийства и грабежи. Я предпочту уничтожить их всех до единого. – Еще одна пауза. – Но с вами я не знаю, как поступить. Мне донесли, что накануне вы сразились и разбили Ивара Рагнарссона. С ним у меня мира не будет, ибо он погубил дружественного моему брату короля Эдмунда. А кто убил короля Эллу?

– Я, – ответил Шеф. – Но он бы меня за это поблагодарил, если бы смог. Я сказал Ивару, что его обращение с королем – нидингсверк.

– Тогда это дело улажено. Вопрос в том, могу ли я заключить с вами мир? Иль мы обязаны сразиться?

– А ты спросил у своих жрецов? – осведомился Торвин на неспешном, тщательно выверенном английском.

Молодой человек улыбнулся:

– Мы с братом убедились: о чем ни спроси священников, им нужны только деньги. Они не помогут нам одолеть даже таких, как Ивар. Но все-таки я христианин. Я предан вере моих отцов. Надеюсь, когда-нибудь даже вы, воины Севера, примете крещение и подчинитесь нашему закону. Нет, я не церковник.

– В нашем войске найдутся и христиане, – сообщил Шеф. – Некоторые из нас англичане.

– Они полноправные воины? Имеют долю в добыче?

Бранд, Гудмунд и Стейнульф переглянулись, осмысливая вопрос.

– Если ты считаешь, что должны иметь, то так тому и быть, – сказал Шеф.

– Хорошо. Итак, вы англичане и норманны, христиане и язычники.

– Не язычники, – вмешался Торвин. – Идущие Путем.

– Однако вы ладите друг с другом. Возможно, это пример для всех нас, поэтому все и послушайте. Мы можем составить договор о долях и податях, правах и обязанностях, уплате вергельда и вольноотпущенниках. Во всех мелочах. Но главным должно быть следующее: я передам вам Норфолк, где вы будете жить по своим законам. Вот только править вам придется по совести и не допускать никаких вторжений. А олдермен должен поклясться на моих и ваших священных реликвиях, что будет добрым другом королю Этельреду и его брату. И если быть посему, то кто же станет олдерменом?

Бранд поднял разрубленную руку и хлопнул по плечу Шефа:

– Королевский брат, им будет он. Знает два языка, живет в двух мирах. Смотри, на нем нет метки Пути. Его крестили, но он наш друг. Выбери его.

– Он беглый! – неожиданно взвился Альфгар. – Трэлл! У него есть отметины, но только на спине и от побоев!

– И на лице от пыток, – подхватил Альфред. – Быть может, он позаботится, чтобы в Англии стало поменьше того и другого. Но не печалься, юноша. Я не отправлю тебя к королю Бургреду в одиночестве.

Он махнул рукой. Откуда-то сзади донеслось шуршание юбок, и на всеобщее обозрение вывели несколько женщин.

– Они отбились и бродили без дела, так что я захватил их с собой, пока не стряслось беды. Я слышал, о юный нобль, что среди этих женщин твоя жена. Увози ее к королю Бургреду и будь благодарен.

«Его жена», – подумал Шеф, впившись взглядом в серые глаза Годивы.

Она была прекрасна, как никогда. Что подумает Годива о нем, покрытом грязью, воняющем потом и не только, с пустой глазницей? На ее лице отразился животный ужас. Шефу почудилось, что его сердце стиснул ледяной кулак.

В следующий миг она, рыдая, упала к нему в объятия. Он крепко прижал ее одной рукой и огляделся. Альфгар был на ногах и бился в руках стражников, Вульфгар что-то орал из своего короба, Альфред же обеспокоенно поднимался из-за стола.

Когда сумятица улеглась, Шеф сказал свое слово:

– Она моя.

– Она моя жена! – крикнул Альфгар.

«И наполовину сестра, – подумал Шеф. – Если я об этом скажу, то Церковь вмешается и отберет ее у него. Но тогда получится, что я позволил Церкви возобладать надо мной и законом Пути. Над страной Пути».

Вот какую цену потребовал за свое золото старый драугр. В прошлый раз это было око. Теперь – сердце.

Он неподвижно стоял, пока слуги оттаскивали от него Годиву и волокли ее обратно в кровосмешение, к мужу и жгучим розгам.

От короля и вождя требуют дел, которых не спрашивают с простого смертного.

– Если ты готов вернуть эту женщину в знак доброй воли и преданности, – отчеканил Альфред, – то я присоединю Суффолк к королевству моего брата, но олдерменом Норфолка признаю тебя, Шеф Сигвардссон. Что скажешь?

– Не называй его олдерменом, – встрял Бранд. – Пользуйся нашим словом. Называй его ярлом.

Книга 3

Ярл

Глава 1

Шеф сидел перед толпой ходатаев на простом трехногом табурете. Он был, как и прежде, одет в пеньковую рубаху и шерстяные штаны, ничем не выделяясь из общей массы. Но на сгибе левой руки покоился скипетр-оселок из усыпальницы старого короля. Внимая просителям, Шеф то и дело бережно проводил пальцем по грубым лицам