Просроченная виза - Фридрих Незнанский

Когда же примчалась опергруппа, а следом появились санитары из морга, оказалось, что Голованов стал единственным свидетелем, который мог бы подтвердить, что рабочий класс не виновен в происшествии. Но не стал Сева и раскрывать своей заинтересованности в расследовании причин аварии. Он – свидетель, и этим все сказано. Ехал по своим делам, его на бешеной скорости обогнал этот джип, он еще, помнится, подумал: уж не пьян ли водитель в стельку? Ну а дальше – как в кино. Только с реальным трагическим исходом.

Милиции не хватало посреди ночи только пьяных лихачей.

Грейдер и бульдозер, объединив усилия, попытались вытянуть машину из широко разбитой полыньи, но угол был весьма неподходящим. Тогда оперативники где-то вызвонили автокран. Тот прибыл, когда часы показывали четвертый час утра. Кран завел свой крюк, и через минуту-другую колеса перевернутой на крышу машины всплыли надо льдом. А дальше уже бульдозер подтянул ее, как на салазках, ближе к берегу, где лед был толще и больше снегу.

Сева, как свидетель естественно, оказался в самой гуще событий. С помощью все того же бульдозера джип удалось поставить на колеса. Крыша его была вмята до такой степени, что, если бы у кого-то и оставались хоть какие-то надежды, вид машины их полностью опровергал.

Дверцы пришлось вырубать. Из раздавленного во время удара об лед нутра вытащили два трупа. Были они убиты во время падения или уже после захлебнулись в ледяной воде, выяснит судебная медицина. В данном же случае этот вопрос сейчас никого не интересовал. В конце концов, очередное дорожно-транспортное происшествие. О нем, возможно, сообщат завтра – нет, уже сегодня вечером! – в «Дорожном патруле»… Или не сообщат вовсе, поскольку дело произошло в области, а не в Москве. Но в оперативные сводки ДТП, конечно, попадет.

Эксперт продолжал возиться с машиной. С немалым трудом вскрыли багажник…

Эксперт оглянулся и жестом подозвал старшего опергруппы. Что-то показал ему. Сева сунулся поближе, но его беззастенчиво оттеснил старший и тут же приказал одному из своих стать на его место и никого не подпускать даже на пушечный выстрел. А сам побежал по склону наверх, к своему «козлику», к радиотелефону.

Сева неторопливо поднялся следом и, проходя к своей машине, услышал обрывки текста, который громко и нервно произносил старший по телефону:

– А я тебе говорю: труп! Михалыч не ошибается, ты знаешь… Типичная расчлененка!… Ну а я что?! Давай, давай! Номер джипа запиши…

Дальше Сева не стал подслушивать. Он уселся в машину, включил рацию и сказал:

– Три тридцать девять. Джип достали. Два трупа. В багажнике, судя по утверждению медэксперта, – расчлененка. Я прошел свидетелем аварии, не больше. Как там насчет дальнейших указаний?

Через минуту Кротов сообщил:

– Возвращайся на базу.

На базу – это означало в Москву, в «Глорию».

А в самом деле, что еще оставалось делать Голованову? Светить свой интерес? Те, кому надо, уже завтра с утра позвонят звенигородским коллегам, привезут в Москву человеческие останки, по которым и определят: Семихатько это или кто-то другой. А видеозапись покажет всю последовательность событий, начиная от прибытия юрисконсульта в Успенское. Если, конечно, Александр Борисович Турецкий или Вячеслав Иванович Грязнов не придумают какого-нибудь более хитрого хода. Впрочем, от них можно ожидать чего угодно…

С раннего утра события стали разворачиваться со стремительной быстротой, нарастая от часа к часу.

Бреясь в ванной, Александр Борисович услышал за шумом льющейся воды противный и раздражающий, курлыкающий зов «мобильника». С намыленной щекой он выглянул в коридор и раздраженно крикнул в пустоту, ни к кому конкретно не обращаясь, что кто-то в доме мог бы все-таки взять трубку. Молчание было ответом. А «мобильник» продолжал звать неизвестно откуда.

Рыча от негодования, Турецкий углядел на спинке стула свой сброшенный накануне пиджак. Ну конечно, где уж им! Ирина на кухне за закрытой дверью жарила на завтрак гренки, и чад распространялся по всей квартире. А Нинка в соседней комнате старательно делала вид, что спит без задних ног.

Достав «мобильник» из кармана пиджака, Турецкий прижал микрофон к выбритой щеке и, ворча на бессловесную и, разумеется, бессовестную семью, отправился снова в ванную.

– Ты, никак, еще спишь? – услышал он голос Славы Грязнова.

– Поспишь тут… – продолжал ворчать Турецкий. – А тебе-то что не спится? Семи ж еще нету…

– Семи-то, может, и нет, а вот чепе уже налицо, – свежим голосом возразил Грязнов.

– Ну давай, излагай, – вздохнул Александр Борисович, присаживаясь на край ванной и перекрывая льющуюся из крана воду. – Что случилось в краснознаменном МУРе?

Но Грязнов уже не был склонен продолжать шутить. Буквально посреди ночи, сказал он, его разбудил дорогой племяш и «обрадовал» сообщением о провалившемся под лед в Звенигороде джипе, в котором оказались три трупа: два – это водитель и сопровождающий, так надо понимать, а третий – уже бывший в употреблении, то есть расчлененный по всем правилам бандитского искусства для уничтожения следов преступления. И, соответственно, запакованный в удобные целлофановые мешки.

Грязнов, не теряя времени, хотя было несколько рановато для служебных звонков, связался со звенигородцами, чем откровенно изумил их: часа не прошло, а МУР уже все знает – и номер машины, и кому она принадлежит, и кто, возможно, находится в подготовленных к захоронению мешках. Мистика, одним словом. Вячеслав Иванович, естественно, тайны раскрывать не стал, но попросил начальника отдела уголовного розыска немедленно все взять под личный контроль и никого из посторонних даже близко не подпускать. Расчлененный же труп немедленно доставить в Москву, в первый судебно-медицинский морг. Где будут произведены и опознание, и необходимая экспертиза.

– Так ты что же, приглашаешь меня взглянуть? – довольно невежливо осведомился Турецкий, ибо за все годы работы следователем так и не смог заставить себя привыкнуть к виду освежеванных трупов.

– Нахал ты, Саня, – парировал Грязнов. – Сам подумай, на кого работаем? Но если предположения Денискиных мужиков верны, где ты найдешь более достойный аргумент для визита в Успенское?

– Я разве возражаю? – уныло заметил Турецкий, рассматривая сетку высохшей мыльной пены на не бритой еще левой щеке. – Вот добреюсь, съем гренку, которую Ирка подаст мне на завтрак со стаканом сметаны вместо бутылочки холодненького пивка, и…

– А-а! – захохотал Грязнов. – Так я тебя, оказывается, застал в самый ответственный момент самосозерцания? Ну извини, Саня. А почему вдруг пиво? Ты как вчера закончил день?

– Стаканом чая у Кости. Нет, не думай чего, просто почему-то захотелось. Ладно, Славка, через сорок минут я буду у себя.

Положив трубку на крышку стиральной машины, представляющей собой кроме основных функций еще и удобную полку для многочисленных Иркиных шампуней, расчесок и прочей фигни, Турецкий задумчиво включил горячую воду и взялся за тюбик с кремом для бритья. И пока завершал необходимый утренний процесс, прокручивал в голове вчерашнюю информацию Дениса и новые сведения от Славки. Чертовски все это было похоже на правду…