Честь чародея - Ян Сигел

— Тогда воспользуйся своим собственным советом: подпитывай ее делами. Начни снова жить, полюби кого–нибудь, и твоя душа оживет.

— Снова полюбить? — Ферн пожала плечами. — Недавно я познакомилась с одним человеком, которого я могла бы… но это все бесполезно. Если я по–настоящему полюблю его, я не смогу ему лгать, но я и правду не смогу ему сказать. То, что я сделала, навсегда останется со мной, как глубокая зияющая рана, никому не видная, но не заживающая. Я не смогу забыть это или задвинуть в глубины памяти. Боюсь, меня подкосило уже навсегда.

— Так не пойдет. — Кэл взял бутылку и залпом допил все, что в ней оставалось. — Спасибо за твой подарок. Я выращу себе душу. Теперь я в долгу перед тобой, маленькая колдунья, спасибо тебе за все.

— Между друзьями нет долгов, — ответила Ферн.

— И за это тебе спасибо. Я найду способ отплатить тебе…

Ферн уже очень устала, и ей показалось, что Кэл начал испаряться. Потом в полудреме она почувствовала, как сильные руки подхватили ее и отнесли в кровать. И хотя сон все больше одолевал ее, она еще успела заметить, как ее укрыли одеялом и поправили подушку.

Недели через три, вернувшись с работы, она обнаружила у себя на журнальном столике сосуд, которого раньше не было. К нему была приложена записка, накарябанная ужасным почерком на ее же собственной бумаге: _«Ты_знаешь,_что_это._Один–единственный_глоток_ - _и_твой_Дар_вместе_со_всем,_что_ты_совершила_с_его_помощью,_и_хорошим,_и_плохим,_будет_забыт._Ты_сможешь_начать_все_сначала,_уже_не_моя_маленькая_колдунья,_а_просто_Фернанда._Удачи_тебе,_что_бы_ты_ни_выбрала»._

Сосуд из горного хрусталя был очень маленький, не больше флакончика духов. В нем был всего глоток чистой воды. Когда она поднесла сосуд к свету, лучик сразу рассыпался на все цвета радуги и заплясал разноцветными огоньками по стенам.

Ферн некоторое время сидела, вспоминая пещеры Подземного Мира, где Кэл служил ей провожатым. Вспоминала серебряные струи фонтана, превратившегося в слабый ручеек, — источник, питавший великую некогда реку. Имя реки сохранилось в легендах, а вот целебная вода давно иссякла. Это был источник Деты.

Наступила осень, не принеся с собой видимых изменений в погоде, разве что дожди стали более затяжными и частыми. Продюсерская компания Уилла наконец получила первый заказ. Предстояло шесть недель вести съемки в труднодоступных районах Индии, поэтому Уилл решил, что ему следует закрепить отношения с Гэйнор, и переехал в ее квартиру.

— При такой нестабильной работе мне нужен прочный семейный очаг, — объявил он. — К тому же, если какой–нибудь очередной несчастный женатик попытается разжалобить тебя, чтобы втереться в доверие, я хочу, чтобы ему на глаза попались мои носки на батарее в ванной. И я хочу, чтобы повсюду были развешаны наши фотографии, причем самые сентиментальные.

— Так ты скоро заявишь, что хочешь, чтобы я забеременела, — сказала Гэйнор.

— В свое время мы и это обсудим.

В честь переезда они устроили вечеринку, и Ферн привела с собой Дэна. Видимо, под ее влиянием он подстригся и надел брюки с пиджаком. Если бы они еще подходили по цвету, можно было бы даже назвать это костюмом.

— Он милый, — шепнула ей Гэйнор, надеясь, что с ним Ферн сумеет забыть прошлое, не дающее ей покоя.

— Да, милый. — Ферн погрустнела и как–то даже сжалась. — Я не знаю, что со всем этим делать. Я не заслуживаю его.

Поскольку Уилл уезжал до середины декабря, они начали строить планы на Рождество.

— Соберемся всей семьей, с друзьями, — предложил Уилл, включив сюда и Дэна. Ферн не ответила ни да, ни нет.

— Мы могли бы поехать на праздники в Йоркшир, — сказала Эбби, постоянная подруга Робина Кэйпела. — Дом там большой.

— Только не в Йоркшир, — сказала Ферн так решительно, что никто не осмелился возражать.

Через несколько дней к Уиллу зашел Рэггинбоун, приехавший в Лондон. Узнав о Дэне Хантере, он сказал:

— Я знал, что чем–то эти раскопки окажутся важными для Ферн. А чем именно, я и не пытался угадать.

— Сможет ли она когда–нибудь забыть всю эту эпопею с Лукасом Валгримом? — спросил Уилл.

— Кто ж знает. Ферн — это Ферн, и она никогда не изменится.

— Главное, чтобы Дэн не оказался в своей прошлой жизни каким–нибудь сумасшедшим викингом или спятившим кельтским друидом.

— Вполне может статься и так, — ответил Рэггинбоун. — Ты, кстати, тоже можешь им оказаться. Если ты не помнишь этого, то какая разница?

В конце октября Ферн с Дэном съездили на выходные в горы. Дэн попросил ее поехать с ним в Америку, чтобы познакомиться с его родителями, но Ферн отказалась, сказав, что это неуместно при их легком романе. Горы были затянуты пеленой дождя, но Дэн все равно вытаскивал ее на прогулки, и они бродили в обнимку, а потом он разводил в камине огонь, чтобы она согрелась.

Это случилось на обратном пути, когда она вела машину по шоссе. Реальность внезапно раздвоилась. На секунду ослепив ее, в голове всплыл образ из магического видения — картинка того, что случится через мгновение. Она ехала в скоростной полосе километров сто в час, и дворники с трудом сгоняли струи дождя с лобового стекла. По другой стороне навстречу ей несся грузовик — огромный, грязный, без номеров. Она почему–то рассмотрела его во всех подробностях. Лицо водителя превратилось в череп, и он оскалился в торжествующей улыбке.

Оглянувшись по сторонам, Ферн просигналила и поперек движения через все полосы свернула к обочине.

— Какого черта! — крикнул Дэн, но в этот момент раздался визг тормозов, ужасный грохот и скрежет металла. Когда Ферн свернула, грузовик перескочил через разделительный барьер, как скаковая лошадь, и всем своим весом врезался в машину, ехавшую позади Ферн. Машину буквально вкатало в асфальт. Две сцепившиеся машины протащило дальше по мокрой дороге. Еще несколько машин врезались в них, в результате возник затор метров на тридцать. Дэн оглянулся и тут же достал мобильный телефон, чтобы вызвать службу спасения. Одной рукой при этом он крепко обнимал Ферн. Она сидела, вцепившись в руль. От пережитого у нее стучали зубы.

— Как ты догадалась, что надо свернуть? — спросил Дэн.

— Я же в–ведьма, — ответила Ферн, с трудом разлепив губы. — Я знала.

Она совершенно отчетливо поняла, что все это было не случайно. Голова смерти за рулем — это не галлюцинация. Ей даже не надо было слушать новости, чтобы узнать, что водитель грузовика загадочным образом исчез с места аварии, в которой двое погибли и трое были серьезно ранены. («Это по моей вине», — нашептывал ей внутренний голос.) Ферн поняла, что находится первой в черном списке Эзмордиса.

И так будет всегда, пока они, наконец, не достанут ее.

Той ночью она впервые за долгое время увидела во сне Атлантиду. Ферн только что исполнилось шестнадцать, она снова была жизнерадостной девочкой Фернани и наслаждалась кристальной чистотой своего духа, еще не замутненного жизненными невзгодами. Каменные львы приветливо смотрели на нее, мимо шли рабы, остро пахло специями, духами и пылью. Огромный золотой купол пламенел в лучах заходящего солнца, где–то били барабаны, и их грохот будил в Ферн полузабытые воспоминания. В этом сне она заново переживала самые приятные моменты своей жизни, которые переплетались в замечательном калейдоскопе образов, запахов, звуков… Она была в темнице вместе с Рэйфарлом, бегала по крышам домов, ужинала на вилле вместе с его матерью. Она занималась с ним любовью, и песок, на котором они лежали, светился бронзой и золотом, прибой нашептывал им сказки, а над всем миром струилось ярко–синее сияние неба. Во сне она ясно видела красивое лицо Рэйфарла. Он, отряхивая мокрые волосы, вышел из моря подобно морскому божеству, а потом они отправились гулять в пустынный сад Тэймизандры, где срывали с деревьев налившиеся медом персики, и Ферн казалось, что ее сердце от счастья вот–вот выпрыгнет из груди.