Неистовый - Л. Дж. Шэн

– Ты действительно хочешь, чтобы тебя арестовали? Оно того стоит? Они того стоят? – взмолилась она, сжимая ладони.

И я услышал в ее словах смысл.

Но стоило мне распрямиться, как заголосила Нина:

– Заткнись, сука! Убирайся отсюда на фиг! Сделай это, Дин! Сделай!

И именно в тот момент я заметил камеру.

Поднявшись на дрожащих ногах, я посмотрел на Филина, лежащего подо мной. Его лицо залито кровью так сильно, что не удавалось разглядеть ни глаз, ни носа, ни даже губ. Одно сплошное месиво. И только сейчас заметил, что моя майка оказалась испачкана кровью. Не моей кровью. Я посмотрел прямо в камеру. И она приветливо моргнула мне красной лампочкой. Почти насмешливо. Нина держала ее в одной руке, громко требуя, чтобы я убил ее мужа. Так громко, что ее голос охрип от крика.

Отличный сценарий.

Первый акт – записать, как твое отродье совершает преступление.

Второй акт – шантажировать его видеозаписью.

Третий акт – забрать деньги и свалить подальше, чтобы начать новую жизнь в другом месте.

Конец.

Моя биологическая мать никогда не фотографировала меня. Не записывала видео моих первых шагов, первого сказанного слова, ни одного дня рождения. Не говоря уже о том, что в этом доме не найти альбома хотя бы с одним моим портретом. Но именно сейчас она решила записать свои мольбы спасти ее. Чтобы подставить меня. Утянуть вниз, в пропасть, где уже погиб ее шанс занять хоть какое-то достойное место в жизни.

– Что за хрень у тебя в руках, Нина? – спросил я, делая шаг к ней.

Мой голос звучал совершенно спокойно, несмотря на бурлящий в венах адреналин. Я больше не злился. Она добилась своего. После всех этих лет ей удалось подцепить меня на крючок. И мне бы пришлось жить с этим – и умереть – из-за нее.

– У тебя есть одна секунда, чтобы объяснить мне все, и лучше, чтобы это звучало убедительно.

– Это покушение на убийство, – невнятно пробормотала она.

Боже, она явно находилась под кайфом. Совершенно не в себе.

– Я могу отправить тебя в тюрьму, – продолжила она. – Причем на очень долгий срок, сынок.

– Сынок? – ахнула Тиффани у меня за спиной.

Черт. Она все еще находилась здесь. И мне чертовски захотелось, чтобы она убралась отсюда. Но разум твердил, что она должна остаться, чтобы стать моим свидетелем. Я склонил голову в сторону и улыбнулся. Потому что наконец-то принял, что моя мать была дьяволом. Она ненавидела меня. И завидовала мне.

И она никогда не успокоится, если ее не остановить. И это придется сделать мне.

– Ты действительно думаешь, что сможешь провернуть это дерьмо? – усмехнулся я. Мне хотелось напугать ее, и судя по тому, как она нахмурилась, у меня это получилось. – Ну же, Нина. Ты же под кайфом. Не стоит заблуждаться насчет моих благородных порывов.

Она опустила камеру на пару сантиметров, пораженная тем, как я говорил. Да, я определенно не походил на вежливого и улыбающегося ублюдка, который хотел ей угодить. Пелена спала, а вместе с ней и всякое сочувствие, которое жило во мне по отношению к ней. Я понял, что она собиралась загубить мое будущее, если ее не остановить.

– Положи эту чертову штуку, Нина. – Я подошел к тумбочке и, достав оттуда сигарету, небрежно раскурил ее, пока камера фиксировала каждое мое движение. – Я не стану просить дважды, поверь мне. И, думаю, ты не захочешь, чтобы мой отец узнал о произошедшем здесь.

Филин закричал на полу, и я пнул его в бок, сжимая губами сигарету.

– Заткнись, придурок.

– Мне вызвать «Скорую»? – кусая ногти, спросила Тифф и прислонилась к дверному косяку.

Я хрустнул шеей и вздохнул.

– Филин сам виноват в произошедшем, поверив своей жене-наркоманке с протухшими мозгами. Так что пусть она сама позаботится о нем. Так как ты хотела разыграть свои карты? – Я подошел к Нине, выхватил у нее камеру и, вынув кассету, разломал ее на мелкие кусочки и порвал пленку. А саму камеру раздавил в гребаную лепешку. – Собиралась шантажировать меня дурацкой записью?

Зрачки Нины забегали из стороны в сторону. Реальность начала до нее доходить, и она оказалась не очень приятной. Я стряхнул пепел с сигареты на ее простыни и выдохнул дым через раздутые ноздри.

– Ну? – зарычал я ей в лицо. – Ты ответишь мне или нет?

До этого момента я еще не знал про Walmart. Не знал, что она бросила меня. Не знал, что сразу после родов она отправилась за гребаными сигаретами и пивом, оставив меня голого и кричащего умирать в общественном туалете. Родители приберегли эти пикантные подробности для себя. И не мне их винить за это. Их версия событий воспринималась намного проще: Нина погрязла в проблемах с наркотиками. И не могла заботиться обо мне. Поэтому отдала меня моим родителям, зная, что они будут любить меня всем сердцем. Что они и делали.

– Как будто бы ты заметил, что отдал мне немного денег! – закричала она, отталкивая меня. – У тебя есть все! Они дают тебе все, черт побери! – Ее южный акцент стал сильнее.

– Потому что знают, ты бы ничего для меня не сделала. – Настала моя очередь кричать. И я изо всех сил сдерживался, чтобы не распустить руки. Оставаться спокойным. Но желание пнуть что-нибудь распирало меня. И Филин лежал прямо у моих ног. Но на его теле уже начали расплываться фиолетовые синяки, так что я решил больше не трогать его.

Нина вскочила с кровати.

– Верно. Я бы не стала. Я бросила тебя там, где тебе самое место. В туалете. Потому что ты никто и ничто!

От услышанного сигарета чуть не выпала у меня изо рта.

– Что?

И она повторила свое признание. А затем громко пересказала всю историю моего рождения. После чего бросилась к своему мужу и, плача, начала бормотать, что все будет хорошо. Тиффани продолжала стоять в дверях, наблюдая за мной со смесью жалости, боли и ужаса на лице.

– Убирайся, – бросил я Тифф. – Сейчас же.

– Но, Дин…

– ВОН ОТСЮДА! – закричал я, указывая в направлении, где примерно находилась входная дверь. – Я, черт подери, не шучу. Все кончено.

И это действительно было так. Всему, что относилось к этой части моей жизни, пришел конец.

На следующий день я сел в самолет, который увез меня домой. И я больше никогда не появлялся в Алабаме. Этот штат вообще для меня перестал существовать на карте США.

А веселый и счастливый парень, которым я себя считал, умер в ту ночь.

Я присутствовал на его похоронах. И с тех пор оплакивал каждый божий день.

В своих мыслях.

Рози

Настоящее время

Что помогает тебе почувствовать себя живой?