Правый пеленг - Иван Черных

– Что ты от меня хочешь?

– Хочу помочь тебе и себе. По воле случая мы оказались, как говорят разведчики, «под колпаком». К тебе приставлен Серебряный, ко мне еще кто-то. По законам военного времени разбираться особенно, в чем мы правы, в чем виноваты, никто не станет. Так что лучше нам вовремя смыться.

– Куда?

– Я скажу курс.

Туманов снова задумался. Потом глянул ему в глаза.

– Ты немецкий шпион?

Пикалов понял, что юлить нет смысла. Туманов должен поверить ему, положиться на него. Но ответил уклончиво:

– Зачем же так непочтительно? Разведчик – профессия романтиков, людей смелых, умных и отчаянных. Хочешь попробовать?

– Спасибо. Я и своей романтикой – летной профессией – сыт по горло. Притом во имя чего и кого рисковать? Гитлер все равно войну проиграет.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что Гитлер параноик, хочет превратить людей в обезьян. Ты хочешь стать обезьяной?

– Все это пропаганда. Но если хочешь знать мое мнение, то люди делятся на три категории: умных, сильных и слабых. Первые должны управлять, вторые следить за порядком, третьи – работать. Мы с тобой принадлежим ко второй категории, солдаты, и наше дело – убивать, чтобы уцелеть самим. Грязное занятие, согласен, но другого выхода у нас пока нет. Мне давно все осточертело, и устал я. Очень устал. И хочу пожить хотя бы годок в свое удовольствие. Месяца два-три нас трогать не будут. А потом, я полагаю, война скоро кончится. Надо во что бы то ни стало дожить до того дня. Потому надо лететь. Немедленно.

Туманов покачал головой:

– Никто нигде нас не ждет. Лучше уж сдаться на милость победителя.

– Ни за что. – Пикалов расстегнул кобуру своего пистолета. – Ты полетишь, если даже не хочешь этого. Иначе…

– Не надо. – Туманов повернулся и посмотрел на самолет. Там по-прежнему, кроме техника, копающегося в моторе, никого не было. – Смерти я не боюсь.

Голос его был спокоен и тверд, и Пикалов понял, что угрозами ничего не добьешься.

– Я тоже, – сказал он примирительно. – Но, откровенно говоря, пожить бы еще хотелось. Прожить нелегким трудом заработанные деньги. И задешево я себя не отдам. И тебе советую не спешить на тот свет. Собственно, кто и что тебя здесь удерживает?

– Мое прошлое.

– Любому прошлому, даже самому распрекрасному, грош цена. Надо думать о будущем.

– Тогда дай мне время подумать.

– Не могу. Этого времени у нас нет.

– Хотя бы до ночи – не полетим же мы сейчас?

– Именно сейчас.

– Нас собьют наши же истребители.

– А может, и нет. Может, мы удачливые, – пошутил Пикалов, хотя ему было совсем не до шуток. Если Туманов заартачится, он не знал, что делать.

– И все-таки я советую потерпеть до ночи.

– Нет. Только сейчас. Я не угрожаю, но у меня другого выхода нет.

На соседней стоянке запустили моторы. Грохот ударил по ушам. Туманов, склонив голову, раздумывал. Или тянул время, на что-то надеясь.

– Видишь, все идет мне навстречу! – прокричал Пикалов ему в ухо, намекая на грохот, сквозь который выстрел пистолета никто не услышит.

– Хорошо, – отозвался Туманов. – Будем считать, что тебе удалось заставить меня силой оружия сесть в самолет.

Пикалов кивнул. Хотя в голосе летчика прозвучала обреченность, старший лейтенант решил быть начеку и предупредил:

– Без всяких уловок. Мне терять нечего. Я сяду в штурманскую кабину.

Туманов усмехнулся:

– Ты же сам утверждал, что мы в одинаковом положении. Значит, и мне терять нечего. Идем.

* * *

Петровский сидел в своем маленьком кабинете, ожидая телефонного звонка из Краснодара, куда уехал Серебряный со своим последним не штурманским заданием. Как он там? Хотя группа прикрытия у него надежная и резидент взят под наблюдение, неожиданности могут возникнуть всякие. За Лещинской тоже нужен глаз да глаз – ушлая, коварная женщина, какие только проверки не устраивала Серебряному: и досье на командиров требовала, и фотокопии на секретные документы, и даже уничтожить самолет… Молодец Ваня, превосходно сыграл роль пьяницы и волокиты, таких матерых шпионов провел… Пикалов, правда, все еще в тени держится, обеспечивает себе на всякий случай тылы… Так ловко в полк пробрался и все следы замел: родители-де в тридцать девятом году от угарного газа умерли, других родственников нет… Да, непросто было распутать этот клубок, добраться до папы Хохбауэра, матерого шпиона, и его сынка. Тот арестован, а этот все еще гуляет на свободе. До сообщения Серебряного об аресте «папы», Лещинской и его сообщников, которыми Гросфатер успел обзавестись в Краснодаре…

Что-то Серебряный задерживается. Операция должна была завершиться еще ночью…

Петровский даже вздрогнул – так пронзительно зазвонил телефон. Он снял трубку:

– Слушаю.

– Колинога докладывает. Пикалов направился на аэродром. А сказал, что отлучится на несколько минут в штаб. Мне показалось, он чем-то взволнован.

– Хорошо. Продолжайте занятия.

Ситуация резко осложнялась. Петровский позвонил Завидову, чтобы тот взял связь с Краснодаром на себя, и помчался на аэродром.

Через несколько минут позвонили с аэродрома: Пикалов у самолета Туманова, доставал пистолет. Похоже, принуждает его к бегству.

* * *

О том, что с Пикаловым надо быть настороже, Александра предупредил Серебряный с месяц назад. Но что начальник связи эскадрильи немецкий шпион, Александру и в голову не приходило. Когда человек ловчит, лжет, ни в грош дружбу не ценит, он тоже опасен, но когда этот человек – враг, живет среди ничего не подозревающих людей, чтобы причинять им вред, все делать для их погибели, – он не просто опасный, и с ним надо быть не настороже, а во всеоружии, арестовать его в любую минуту… Пикалова не арестовывали, видимо, по простой причине – выявляли связи. В чем же Серебряный просчитался, как Пикалову удалось разоблачить его? И где Петровский, где другие, кто должен контролировать каждый его шаг? Они должны быть рядом и догадаться, что здесь затевается.

У бомбардировщика действительно находилось уже двое: на помощь технику пришел механик. Они закрывали капоты моторов. Александр размышлял, как ему поступить. Можно, конечно, попытаться обезоружить Пикалова, хотя сделать это с его больной спиной будет непросто. Тем более что старший лейтенант наготове. Александр не трусил, наоборот, им овладела какая-то апатия, и он не обращал внимания, что Пикалов переложил пистолет из кобуры в карман и почти не вынимает оттуда руку. В голове напряженно билась одна мысль – не дать шпиону уйти, сдать его живым в руки контрразведки.

Они подошли к крылу самолета. Техник увидел Александра и без особой официальности сообщил: