Домик в Оллингтоне - Энтони Троллоп

– Кажется, что так. Каким же образом ты сообщишь это известие мисс Дель?

– И сам не знаю, – сказал Кросби, становившийся все более и более угрюмым.

– И ты окончательно решился жениться на дочери графа?

Кросби никогда еще не представлялась идея изменить Александрине вместо Лили, и теперь, подумавши об этом, он не видел никакой возможности к ее осуществлению.

– Да, – сказал он. – Я женюсь на леди Александрине, то есть женюсь, если только не успею перерезать этот узел и вместе с тем свое горло.

– Будь я на твоем месте, я бы перерезал только узел. Я бы не вынес этого. Что ты намерен сказать дяде мисс Дель?

– Я ни на волос не забочусь о дяде мисс Дель, – сказал Кросби. – Если бы он в эту минуту вошел в дверь, я бы сейчас же рассказал ему все, без…

При этих словах один из клубных лакеев отворил дверь курильной комнаты и, увидев Кросби подле камина, подошел к нему и подал визитную карточку. Кросби взял карточку и прочитал: «Мистер Дель, из Оллингтона».

– Джентльмен этот в приемной комнате, – сказал лакей.

В течение минуты Кросби оставался как пораженный громом. Только что выразил он, что не имеет ни малейшего предубеждения к встрече с мистером Делем, как джентльмен этот явился в клуб и ожидал его свидания.

– Кто это? – спросил Прат.

Кросби передал ему карточку.

– Фью-ю-ю-ю! – просвистал Прат.

– Ты сказал этому джентльмену, что я здесь? – спросил Кросби.

– Я сказал, сэр, что, вероятно, вы наверху.

– Прекрасно, – сказал Прат, – джентльмен подождет несколько минут.

Лакей вышел из комнаты.

– Теперь, Кросби, ты должен на что-нибудь решиться окончательно. Одною из этих двух девушек и всеми ее друзьями ты навсегда будешь считаться подлецом, они, без всякого сомнения, постараются отплатить тебе наказанием, какое попадет под руки. Решай теперь, которая из двух должна быть страдалицей.

Кросби был трус в душе. Мысль, что он может, даже теперь, в эту самую минуту, встретить сквайра в прежних к нему отношениях или по крайней мере не с вызовом, говорила в пользу Лили сильнее всех планов, которые до этой норы Кросби составлял в своем уме, чтобы покинуть ее. Он не боялся личного оскорбления, он бы не обиделся, если бы его отколотили, он только не смел встретиться с гневом рассерженного человека.

– На твоем месте, – сказал Прат. – Я бы не пошел к этому джентльмену.

– Что же стану я делать?

– Бежать из клуба. Только если ты это сделаешь, то тебе придется быть в бегах на всю жизнь.

– Прат, надо тебе сказать, что я ожидал от тебя более чем дружбы.

– Что же я могу сделать для тебя? Человек бывает иногда поставлен в такое положение, что посторонняя помощь ни к чему не поведет. Скажу тебе откровенно, что ты поступил весьма скверно. Я решительно не вижу, чем могу помочь тебе.

– Не повидаешься ли ты с ним?

– Конечно нет, если я не должен принимать на себя твоей роли.

– Прими какую хочешь роль, только скажи ему истину.

– В чем же заключается эта истина?

– Что я был прежде помолвлен с другой девушкой, и потом, когда я размыслил об этом, то убедился, что я ни под каким видом не могу жениться на мисс Дель. Я знаю, что поступил низко, но, Прат, разве тысячи людей не делали прежде подобных поступков?

– Я могу сказать только одно, что не считал бы себя несчастным, не имея кого-нибудь из этих тысяч в числе своих друзей.

– Ты, кажется, хочешь сказать, что намерен отступиться от меня? – спросил Кросби.

– Ничего подобного я не говорил. Но само собою разумеется, я ничего не приму на себя в твою защиту, потому что поведение твое не заслуживает никакой защиты. Если ты желаешь, то я повидаюсь с этим джентльменом и передам ему все, что ты хочешь.

В эту минуту воротился лакей с запиской к мистеру Кросби. Мистер Дель потребовал бумаги и конверт и отправил к Кросби следующее послание: «Намерены ли вы спуститься ко мне? Я знаю, что вы в здешнем доме».

– Ради бога, сходи к нему, – сказал Кросби. – Он знает очень хорошо, что я обманул его племянницу, что я рассчитывал получить от него какое-нибудь приданое. Он знает это все, как знает и то, что, когда он объявил мне, что она ничего не имеет…

– Клянусь честью, Кросби, я бы желал, чтобы ты нашел другого парламентера.

– Ах, ты меня не понимаешь, – сказал Кросби в агонии. – Ты полагаешь, что, говоря о приданом, я придумываю только повод к отказу. Нет, не думай этого. Он поймет, в чем дело. Мы объяснялись с ним об этом, и он знает, как страшно обманулся я в своих ожиданиях. Подождать ли тебя здесь или ты приедешь ко мне на квартиру? Или я поеду в Бофорт и там подожду тебя.

Наконец решено было, что Кросби должен уйти из этого клуба и дожидаться в другом клубе результатов свидания Прата.

– Так ты спустишься первым? – спросил Кросби.

– Да, лучше я спущусь, – сказал Прат, – а то, пожалуй, еще он увидит тебя, и тогда может выйти скандал.

При этих словах на лице Прата показалась саркастическая улыбка, которая взбесила Кросби и сильно побуждала его сказать своему другу, чтобы он не беспокоился принимать этого поручения, что Кросби сам устроит свои дела, но он был обессилен и морально уничтожен сознанием своей низости, он потерял всякую способность располагать собою, а тем более показывать свое влияние. Он начал сознавать факт, что за его поступок его следовало наказать – наказать морально, если не физически, – и что без стыда ему не представлялось никакой возможности держать свою голову прямо.

Прат взял записку, спустился в приемную и там нашел сквайра, который стоял так, что чрез открытую дверь мог видеть нижнюю часть лестницы, по которой Кросби должен был выйти из клуба. В виде меры первой предосторожности парламентер затворил дверь, потом поклонился мистеру Делю и предложил ему стул.

– Я хотел видеть мистера Кросби, – сказал сквайр.

– У меня в руках ваша записка к этому джентльмену, – отвечал Прат. – Он нашел за лучшее, чтобы я переговорил с вами, и действительно, при его обстоятельствах это будет лучше.

– Неужели он такой трус, что побоялся меня видеть?

– Бывают поступки, мистер Дель, после которых всякий человек становится трусом. Мой друг Кросби, я знаю, довольно храбр в обыкновенном светском смысле, но он оскорбил вас.

– Так, значит, это правда?

– Да, мистер Дель, к сожалению, правда.

– И вы этого человека называете своим другом! Мистер… я не знаю вашего имени.

– Прат, Фаулер Прат. Я знаю Кросби четырнадцать лет, знаю с тех пор, как он был еще мальчиком, не в моем характере, мистер Дель, бросить старого друга при каких бы то ни было обстоятельствах.