Перекресток трех дорог - Татьяна Степанова

– Что случилось, Федя? – спросил старик-генерал, жестом приглашая их садиться. – Вы уж простите, что так дико вас принимаю и в этом наморднике. – Он прикоснулся к маске. – Но дочь категорически требует соблюдать… она врач у меня, такого насмотрелась. Дожили мы до последних времен. Здравствуй, апокалипсис.

– У нас очень сложное многоэпизодное дело, и оно связано с Наиной Раткевич. Вы ведь ее помните? – спросил полковник Гущин старика-мизантропа. – Вы ведь возглавляли оперативную группу ГУУР по сибирскому душителю.

– Я возглавлял. Малофеев Валерий, так его звали… этого ублюдка. И Наину я помню, она сыграла в деле тогда главную роль. Она его остановила, не мы. Почти сорок лет назад… много воды утекло с тех пор, Федя.

Ночной воздух внезапно всколыхнул густой долгий траурный аккорд. А затем над садом, над деревьями к черному небу, к июльской желтой луне полилась мелодия Лунной сонаты, кто-то играл ее на виолончели на террасе соседнего коттеджа за забором.

– Кто это играет? – спросил Макар старика-генерала.

– Жена сына соседа, виолончелистка. Сорок дней сегодня по нему, такой был парень здоровый – военный, генерала недавно получил за Сирию, воевал там, потом все мирил этих фанатиков в Центре по примирению сторон. И сгорел за неделю от «короны», стопроцентное поражение легких. Она музыкой поминает его так, скорбит.

– Мой покойный отец тоже играл на виолончели, когда на сердце было тяжело, – сказал Макар.

– Ну, значит, вы ее понимаете, а некоторые здесь у нас в поселке жалуются на ночной шум. Спать им, видите ли, не дает Лунная соната – реквием. – Генерал Карпов сверкнул глазами на луну на небе, словно она была виновата. – Так что вас интересует в том деле?

– Все, – ответил Гущин. – Но особенно Наина Раткевич.

– Шесть лет моей жизни то дело забрало. Когда мы спустились в яму, в тот его схрон в лесу и все это увидели лично, я поседел – а был такой брюнет-стиляга, дамский угодник. – Генерал помолчал. – За шесть лет Малофеев совершил восемь убийств пожилых женщин. Выбирал в основном одиноких пенсионерок, являлся к ним под видом участкового врача – осмотр на дому – и душил когда косынкой, когда чулками капроновыми. Ну, это то, что о нем знают гражданские, и в интернете даже, говорят, про это написали. Но дело составляло пятьдесят четыре тома. И часть его никогда не подлежала огласке.

– Я слышал об этом. – Гущин кивнул.

– Восьмое управление МВД наложило полное вето. Закрытые города. – Генерал помолчал. – Гриф «Совершенно секретно». Кроме известных восьми жертв было ведь еще восемь других, и не старух, а молодых девушек – от шестнадцати до двадцати пяти, совсем юный паренек и она… Наина, которая и положила конец кошмару. В первые два года Малофеев совершал по два убийства в год – душил, а затем удушения начали происходить реже – одно убийство в год. И мы тогда подумали, что он сбавляет обороты. Мы и представить не могли, что ублюдок имел иные ипостаси.

– Как вы сказали, генерал? Иные ипостаси? – Макар подался вперед.

– Фигуральным образом выражаясь. Преступления происходили по всей Сибири и на Дальнем Востоке. Мы сразу поняли, что наш тип перемещается по стране и, судя по всему, это связано не с его отпусками, а с командировками. Но мы сначала отрабатывали душителя, понимаете – этого «доктора» с чулком или косынкой-удавкой. А другая его ипостась была – зверь кровавый. Он одновременно совершал разные серийные убийства и кардинально менял свой почерк. В годы, когда он душил по одной старухе, он компенсировал свой «недобор» другими жертвами. Иркутск, Новосибирск, Комсомольск-на-Амуре, но были и небольшие сибирские города… В Новосибирске через неделю после убийства старухи со всеми серийными атрибутами в городском парке был обнаружен труп семнадцатилетнего мальчишки. Буквально растерзанный на куски. Потом в других городах в парках были обнаружены уже женские трупы. И тоже со страшными увечьями. Он их кромсал на куски. Но посмертно. Сначала он всех убивал – душил. И между убийствами пожилых женщин и обнаружением очередного изрезанного трупа где-то в парке или в лесной полосе проходило не так много времени. Так что в конце концов мы подумали… хотя изначально не связывали эти преступления воедино, но два таких маньяка… такого градуса ярости, осторожности, предусмотрительности, наглости… Мало-помалу мы пришли к выводу, что все эти столь разные по почерку преступления совершает один и тот же человек. Что все это его метаморфозы.

– Это вы догадались, вы связали, как я слышал от коллег, – заметил полковник Гущин.

– Мы все работали тогда как проклятые. Но на дворе был конец семидесятых – начало восьмидесятых, мы не располагали прямыми уликами, лишь косвенными. Ничего ведь тогда не было у нас в смысле технических, научных средств криминалистики, какие есть сейчас. Но мы проверили сотни подозреваемых. Отрабатывали всех, кого возможно… особое внимание уделяли транзитникам, командировочным, дальнобойщикам, вахтовикам. Но нам не везло, Федя. Закрытые города… Вот в чем была фишка. Он, Малофеев, сам был из закрытого города. Он работал на биохимическом предприятии, занимавшемся разными секретными технологиями и фармацевтикой в области геронтологии. Тогда ведь это было архисекретно и актуально – геронтология, все наши тогдашние правители Политбюро и генсеки дышали на ладан. Проверить командировочных сотрудников из закрытых городов мы не могли, нам бы никто этого не позволил. Поэтому он шесть лет творил, что хотел. Забавы в лесу, где жертв сначала убивал, а потом кромсал, Малофееву надоели. И в последние три года мы уже трупов изувеченных не находили. Но понимали – он не остановился, он начал похищать свои жертвы и где-то держать их тайно. Мы отрабатывали каждый случай пропажи без вести молодых женщин той возрастной группы и юношей. Малофеев выбирал одиноких старух, чтобы ему никто не смог помешать в момент убийства в их доме. А девушек он выбирал полных, невысокого роста, темноволосых и обязательно с серыми или зелеными глазами, не черноглазых. Паренька того он выбрал тоже полного и женоподобного…

– Как вы все-таки на него вышли? – спросил Гущин.

– Он обнаглел. Последнее убийство пожилой женщины он совершил в закрытом городе – не в своем, в другом. И Восьмое управление сразу же поставило нас в известность – у них же были наши ориентировки ГУУР. Мы срочно вылетели туда. Понимаете, это режимный объект, закрытый город. Там все по пропускам – кто приехал, откуда. Начали проверять, сопоставлять с данными по прежним убийствам. И обрисовался некий круг. Предприятия оборонного комплекса и города, из которых наш убийца-серийник мог прибыть. Но в закрытом городе, на наше невезение, проводилось некое совещание по отраслям. И туда приехало много командировочных. Больше сорока пяти человек, практически все мужчины. Мы решили, что будем проверять всех до одного, хотя там были люди высокого уровня и с большими звездами на погонах. Восьмое управление подключилось. А я… я чувствовал – он кто-то из этих сорока. И он еще в городе… Мы решили выманить его. Дать ему то, что он так жаждет – идеальную жертву. Мы решили использовать подсадную фигуру. Поймать его на живца.

– А что же Наина Раткевич?