Взгляд василиска - Иван Оченков

— А что тут решать, если она шпионка, то насколько я знаю у вас разговор короткий…

— Верно, только это еще не доказано, да и…

Жандарм резко встал и несколько раз прошел по кабинету туда-сюда. Потом, нахмурившись своим мыслям, вытащил откуда-то фотографический портрет и подал великому князю.

— Не встречали раньше?

Тот внимательно посмотрел на ничем не примечательного господина в канотье и пожал плечами.

— Не встречал.

— Я тоже не встречал. Просто из управления прислали с ориентировкой. Так на всякий случай. Это Анжей Каминский, поляк, террорист. Да я сильно и внимания не обратил поначалу, откуда ему тут взяться…. Но тут мои архаровцы матроса притащили. По пьяному делу про государя императора ляпнул неподобное. Ну, протрезвел, понятно дело повинился…. И то верно, чего спьяну не наболтаешь…. Ну чего с ним делать, оскорбления величества, конечно, есть, а вот крамолы то особой и нету. И вот как на грех, или на счастье выпала у меня эта карточка. Сроду такого не было, а тут выпала. Матросик то, как ее увидал, так возьми и ляпни, что, дескать, поляк этот, ну вылитый минный кондуктор с «Петропавловска».

— Как это?

— А вот так! Я подумал, подумал, да и в порт. Думаю мало ли, чего в жизни не бывает. А Макаров, возьми, да и выведи эскадру. Думаю дождусь, да все и разузнаю… не дождался!

— Вы полагаете? — изумленно начал Алеша.

— Да ничего я не полагаю, — отмахнулся жандарм, — показывал карточку уцелевшим. Кто говорит, похож, кто наоборот — непохож! Как тут теперь разберешь…

— Зачем вы мне это рассказали? — насторожился Алеша.

— А затем Алексей Михайлович, что шпионы опасны только те, о которых неизвестно, а те, о которых известно, те могут оказаться даже полезны! Только вот узнать о них не всегда получается вовремя. А посему, очень вас прошу, домой пока не ходите и разговоры о Кейко ни с кем не ведите.

Впрочем, события последовавшие вскоре, совершенно не оставили великому князю времени думать о чем то кроме службы и пылающей вокруг войны. Сосредоточенные к этому моменту в Корее японские войска перешли в наступление и, отбросив русские заслоны на реке Ялу, двинулись дальше. Генерал Куропаткин полагая свои войска недостаточными для отражения вражеского натиска, распорядился отступить. Наместник был, разумеется, против этого и немедленно телеграфировал о своем несогласии государю. Куропаткин, в свою очередь, обратился с жалобой на вмешательство адмирала Алексеева в свою компетенцию и попросил высочайшего разъяснения сложившейся ситуации: кто же является главнокомандующим в действующей армии? Ответ его императорского величества был совершенно не утешителен для наместника. В Маньчжурской армии главным является Куропаткин. Впрочем, сказав «а», царь не сказал «б». Очевидно не до конца понимая важность единоначалия, он оставил адмирала Алексеева на своей должности. Таким образом, вместо сосредоточения всех рычагов управления в одних руках появилось двоевластие. Куропаткин командовал всеми армейскими частями и гарнизонами Владивостока и Порт-Артура. В руках наместника осталось гражданское управление и флот.

Однако нашему герою было не до перипетий борьбы за власть. Исправление должности командира броненосца, хотя и занимало большую часть его времени, дало возможность Алеше осуществить ряд мероприятий, которые он считал полезными. Во-первых, с «Осляби» было снято погонное орудие как совершенно бесполезное для боя в линии. Во-вторых, убраны тридцатисемимиллиметровые пушки с марсов и сорокасемимиллиметровые с мостиков и верхней палубы. Предназначенные согласно проекту для противоминной обороны, они совершенно не годились для борьбы с современными миноносцами. В третьих, великий князь приказал сдать в порт все хранящиеся на броненосце мины. Последняя мера вызвала отчаянное противодействие продолжавшего исполнять обязанности старшего офицера лейтенанта Саблина. Если со сдачей мин заграждения он, после катастрофы с «Петропавловском», готов был смириться, то лишение броненосца самодвижущихся мин показалось ему совершеннейшим святотатством. Его протесты возымели некоторое действие и по одной мине на каждый аппарат на «Ослябе» все же осталось. К сожалению, при отсутствии дока не было никакой возможности починить поврежденную в Средиземном море медную обшивку броненосца, но, тем не менее, ее обследовали с помощью водолазов и по возможности очистили. Кроме того за время стоянки все котлы были выщелочены, а машины перебраны. Отдельной проблемой стала поредевшая в последнем сражении кают-компания. В штабе долго думали, кого же направить на корабль, которым командует пользующийся неоднозначной репутацией великий князь, но постепенно вакансии заполнились.

Старшим офицером стал только что прибывший в Порт-Артур капитан второго ранга Угрюмов, а исправлявший до того эту должность лейтенант Саблин стал старшим минером. На должность артиллериста с «Пересвета» перевели лейтенанта Черкасова и в качестве вахтенных начальников лейтенанта Рощаковского с «Полтавы» и мичмана Бухе с «Севастополя». «Ослябя», на котором работали мастеровые из Дальнего и не имевший проблем с получением материалов закончил ремонт прежде других кораблей. На стоящих рядом с ним «России» и «Громобое» дела обстояли куда хуже, впрочем, и повреждены в Восточно-Китайском море они были гораздо сильнее. Скорое вступление в компанию броненосца крайне обрадовало адмирала Иессена. Фактически его отряд до сих пор состоял лишь из «Пересвета» и «Победы». Правда, вскоре должен был закончиться ремонт «Ретвизана» и таким образом, весь отряд должен был быть в сборе.

Карл Петрович был единственным, кто постоянно выводил подчиненные ему корабли в море и несколько раз вел перестрелку с японцами на дальних дистанциях, не добившись впрочем, особых результатов. Несколько удачливее были быстроходные крейсера «Аскольд» и «Богатырь», совершившие совместно с миноносцами дерзкий налет на Чемульпо и потопившие на подходе к нему несколько вражеских транспортов. Японцы были вне себя от наглой выходки русских и попытались перехватить смельчаков, но без особого успеха. Скорость их броненосных крейсеров оказалось недостаточной, а «собачки» Дева не решились атаковать без их поддержки. «Новик» в этом набеге не участвовал занятый переборкой машин, а «Боярин» еще чинился в Дальнем. Великий князь, будучи флаг-капитаном Иессена прекрасно знал о готовящейся операции и решил воспользоваться ею для давно задуманной вместе с Рощаковским авантюры. «Ослябя» заканчивал свой ремонт, и другого случая для выполнения их замысла могло не представиться. Уведомив Угрюмова о том, что у них с Рощаковским дела на берегу, заговорщики покинули броненосец. Даже верный Архипыч, загодя усланный по какой-то надобности домой, не знал об их намерениях. До Дальнего они добрались по железной дороге, на поезде идущим за материалами на склады КВЖД. После известий о сражении на Ялу содержимое складов решено было перевести в Порт-Артур и такие рейсы стали регулярными. Рощаковский если и удивился нежеланию великого князя появляться дома, то виду не подал. Выйдя из единственного пассажирского вагона, офицеры быстрыми шагами направились в порт. Все необходимые распоряжения были сделаны заранее, и катер должен был ждать их в полной готовности. Но не успели они пройти и нескольких метров, как услышали жалобное: — «Алексей Михайлович, обождите».