Крестовый поход - Дебби Виге

…un vampiro.

Казалось, время остановилось. Трудно сказать, как долго длилось это мгновение. Потом Антонио сделал глубокий вдох, свежий воздух хлынул ему в легкие, и он очнулся от столбняка.

— Madre de Dios, Santa Maria, me protege,[88]— пробормотал он, перекрестившись.

Вампир слегка отпрянул, йотом сложил на груди руки и, вскинув голову, оглядел лежащего старика Пьера, в горле которого что-то свистело и булькало.

— Ишь ты, как он страдает, — сказал он. — Твоему Богу, должно быть, очень приятно на это смотреть.

— Ангелы уже поджидают его, — отозвался Антонио, и голос его сломался, как у мальчишки.

К такому обороту его не подготовили ни в детстве, ни в семинарии. Неужели это настоящий вампир? Вампир…

Ну, да, настоящий вампир.

— Хочешь, помогу, и его страдания прекратятся, — предложил el vampiro.

Голос его звучал тихо, успокаивающе. Он медленно двинулся к Антонио. Красные глаза его приглушенно мерцали в темноте ночи.

— Только я хочу получить за это награду.

— Душа его принадлежит Богу, — ответил Антонио, обняв старого Пьера и закрывая его своим телом.

— Разве я говорил про его душу? Я имел в виду твою, — сказал вампир низким, гулким голосом. — Это и будет моя награда.

Не понимая, о чем он, Антонио молчал.

— Ну, хорошо, прости, я забыл представиться, — вампир поклонился. — Меня зовут Сержио Альмодовар, я — король вампиров Испании.

Антонио не отвечал. Тогда вампир жестом указал на старого Пьера.

— Я могу обратить его в одного из наших. И когда я это сделаю, si, душа его всенепременно попадет к Орку, моему господину, которому я служу. Он правит преисподней, где нас поджидают наши души.

— Нет, — сказал Антонио и, прижав губы к уху старого Пьера, прошептал последние слова молитвы, которую читают над умирающим.

— Benedicat te omnipotens Deus, Pater, et Filius, et Spiritus Sanctus.

Да благословит тебя всемогущий Бог, Отец, Сын и Дух святой.

— Аминь, — сказал вампир, явно забавляясь происходящим. — О, мой бедный служитель бога, ведь тебя никто не слышит.

— Неправда, кто-то наверняка слышит, — возразил Антонио.

— Ладно, ладно. Поверю в твою красивую сказку.

— Это не сказка. Это Истина. В отличие от твоего отвратительного кошмара, — сказал Антонио. — Мы оба знаем, кто правит преисподней.

— Уж я-то точно знаю, потому что служу ему, — ответил вампир. — И даже близко знаком с ним.

— В таком случае ты безумец и воплощение зла.

— Ты выражаешься путано и туманно. Юноша в полном расцвете сил, таким и я был когда-то, еще до того, как меня осчастливили жизнью вечной. Я получил свободу в день своего двадцатилетия.

Он расправил плечи и вздернул подбородок. Резкий профиль, благородная линия носа, крепкая нижняя челюсть.

— Таким с тех пор и остаюсь, в то время как остальные старятся, чахнут и уходят в могилу.

— И возродятся в полноте Духа Святого, — не сдавался Антонио.

— Очень грустно. А ведь, кажется, неглупый человек. Ну, да ладно, слушай остальные условия сделки.

Демон опустил руки, и, казалось, сам воздух вокруг него загустел, наполнившись злом.

— Выбирай: либо я на твоих глазах превращаю его в вампира, отправляю душу его к Орку, а сам он побежит за мной. Либо не трогаю его, так и быть, а в вампира превращаю тебя.

Антонио заморгал. Ему вдруг стало очень холодно. Дрожа, он крепко прижал к себе старого Пьера, опустил на землю и схватил висящее на руке старика распятие.

— Нет, — сказал он и показал его вампиру.

Вампир отвел взгляд. В его поведении и осанке было что-то благородное, старомодно-изящное. Он не был похож на мелкого беса, слугу Дьявола. Его манеры говорили о высоком, аристократическом происхождении.

— Подумай, — сказал вампир, подняв руку, как бы защищая свою точку зрения. — Ты стал священником, чтобы зарезервировать для своей души место на небесах. Все, что ты делаешь, это сделка с Богом, сознательная и заранее рассчитанная, чтобы доказать Ему, что ты ведешь себя как паинька и достоин вечной жизни в райских кущах вместе со святыми и ангелами.

Черная бровь его поползла вверх. Несмотря на чопорную манеру держать себя, выглядел он очень молодо, даже моложе Антонио, измученного непрерывными боями.

— Ты не находишь это несколько унизительным, все эти маленькие хитрости, когда надо чутко держать нос по ветру? Три раза «Аве Мария», один раз «Отче наш» и так далее…[89]разве тебе не хочется вести себя с большим достоинством?

— Нет. Я слышал Слово и следую Ему с радостью, — ответил Антонио.

«Кроме тех случаев, когда не повиновался Ему, — подумал он. — Я бросил семинарию. Была ли на это Божья воля или только моя собственная?»

— Если я обращу тебя в вампира, ты никогда не увидишь своего мнимого Бога на небесах. Никогда, ты это понимаешь? И все твои усилия — бедность, целомудрие, послушание, смирение, бесконечные молитвы, мессы, посты, в общем, вся эта дребедень — будет ни к чему, потому что ты в любом случае попадешь прямиком в ад. Я не просто верю в это…

Он помолчал.

— Я это знаю.

Антонио задыхался, рот его наполнился слюной.

— Но ад не так плох, как тебе наговорили эти глупцы, — усмехнулся вампир. — На самом деле там очень даже неплохо. Там светло и приятно. Вот это я тебе и предлагаю, мой испанский брат.

Антонио протянул руку, зажав в пальцах распятие.

— Нет.

— Крест у тебя маловат, — сказал вампир. — Весом небось в горстку песка. Но все равно, скоро рука твоя устанет держать его.

На этот раз вампир смотрел ему прямо в глаза. Он неторопливо шагнул вперед, не отрывая от Антонио взгляда. Волосы на затылке Антонио зашевелились. Рука, сжимающая распятие, задрожала.

— Нет, — повторил он.

— Ты неправильно меня понял. Отказы не принимаются. Либо ты, либо он.

Антонио с вызовом поднял подбородок, но на глазах показались слезы отчаяния. Вампир прав. До этой самой минуты Антонио не сознавал, что угроза проклятия висит над его головой, как меч, подвешенный к потолку на человеческом волоске. Так что в самом деле заставляло его всю жизнь стремиться к святости — любовь или страх?

«Не важно, — думал Антонио. — Я буду ждать, а там, глядишь, встанет солнце. Или…»