Тощие ножки и не только - Том Роббинс

Но Пэтси не успела ответить на ее вопрос, потому что ведущая в кухню дверь внезапно распахнулась, и оттуда выскочил Роланд Абу Хади, а вслед за ним какой-то взволнованный человек с забинтованной головой.

– Черри! – крикнул Абу. – Ты знаешь, где твой отец? Спайк видел, как кто-то упал в обморок в туалете.

– Мистер Коэн?! Что?!

И вся компания устремилась в мужской туалет. Там они нашли Верлина. Он уже пришел в себя и поднялся на ноги, хотя был по-прежнему бледен как полотно и напуган. А его ширинка открыта четырем ветрам, семи морям, двенадцати апостолам и девяноста девяти бутылкам пива.

После долгих объяснений, за которыми последовали не менее длительные извинения – за это время у Набилы растаяла дондурма, а кофе закипел, сделавшись похожим на тракторное топливо, – выяснилось, что же в действительности произошло.

Спайк Коэн, все еще с перевязанной головой – чтобы заделать в черепе недавние дырки от пуль, ему пришлось перенести операцию, – приготовил для ресторана специальный подарок. А чтобы эффект получился действительно неожиданным, то, захватив для подмоги сына и пару его приятелей, решил тайком пронести подарок в заведение через кухню. Они уже затащили сюрприз на задний двор, который «Исаак и Исмаил» делил с соседним индийским ресторанчиком. А поскольку в кухне не было окон, Спайк попросил сына подсадить его к окну в мужском туалете. Оттуда он надеялся выяснить, где в данную минуту находится Абу. Вроде бы все предельно просто. И не стоило ни шишки на голове Верлина, ни противной коричневой жижи на дне кофейника.

Спайк долго тряс Верлину руку и отпустил комплимент в адрес лодочек Пэтси.

– Дорогая моя, вот уж не знал, что у вас на юге можно раздобыть пару таких шикарных туфель!

После чего все высыпали во двор, где замерли, раскрыв от неожиданности рты. Там стоял огромный, суперсовременный, супернавороченный и супердорогой телевизор с экраном в шесть футов по диагонали. Внутри этого чуда техники был установлен не то новый чудо-кинескоп, не то чудо-проектор, который обеспечивал просто потрясающую по качеству видеокартинку. Спайку доставили эту махину прямо из Токио, и во всем Нью-Йорке не было ни одного телевизора, способного тягаться с этой чудо-техникой.

– Черт побери! – воскликнул Верлин. Он уже успел немного оправиться от шока. – Да на этой игрушке можно пересчитать все до последней капли пота, летящие со взмыленного четвертьзащитника. Или зубы у Тома Лэндри.

На то, чтобы настроить телевизор, ушло около часа, а если бы не Верлин, то и больше бы. Инженера поставили во главе проекта, и он взялся за порученное дело со всей ответственностью и энтузиазмом. Когда же зверь-машину наконец отрегулировали, все расселись по своим местам и посмотрели вторую часть «Этой чудесной жизни». После чего во всем ресторане не осталось и пары сухих глаз.

Хотя на протяжении всей осени обеденный зал «И+И» фактически пустовал, бар ресторана успел привлечь небольшую группу постоянных посетителей, главным образом холостяков или пресыщенных супружеским счастьем мужей из числа работников комплекса ООН. Они приходили сюда под вечер выпить маккавейского пивка или пожевать фалафеля. Автоматная очередь положила конец и этому, однако Спайк надеялся с помощью гигантского телевизора не только вернуть в заведение старых клиентов, но и заманить новых. Имей он тогда представление, до какой степени телевидение повлияет на их жизнь, пусть даже и косвенно, он бы лил слезы в эту ночь отнюдь не потому, что на Джимми Стюарта снизошло озарение.

Был уже третий час ночи, и, как то водится, народ уж начал усиленно зевать. И тогда было решено, что пора накинуть легкие пальто, пожелать друг другу веселого Рождества и разойтись по домам. Абу обнял на прощание Эллен Черри и неожиданно вспомнил про одну вещь.

– Погоди, чуть не забыл. Твоя ложечка.

– Ложечка?

– Нуда, ложечка. Та, что лежала в пакете с едой. Полицейские не стали ее брать с собой.

– Не понимаю, о чем вы, мистер Хади. У меня в пакете не было никакой ложечки.

– В ту ночь, когда нас обстреляли. Вспомнила? Ты уронила свой пакет, и все полицейское подразделение бросилось на землю. Должно быть, это была твоя собственная ложечка – уж больно маленькая и почерневшая. У нас в ресторане таких нет. Как бы то ни было, я не поставил в труд вернуть ей первозданный вид. Кстати, Пэтси, тебе должно быть стыдно. Почему ты не довела до сведения дочери, что столовое серебро полагается чистить?

С этими словами Абу повернулся и прошествовал на кухню. У Эллен Черри от недоумения отвисла челюсть – что бы все это значило?

– Понятия не имею, о чем он. – Она обняла и поцеловала Спайка Коэна, а затем прошептала ему на ухо: – Знаешь, как ты порадовал отца этим своим большим телевизором! Это первая вещь в Нью-Йорке, которая не была ему противна.

– Никогда не говори про отца непочтительных вещей, – предупредил ее Спайк и впился в нее пронзительными зелеными глазами. По сравнению с белым бинтом на голове они казались поистине изумрудными. – А после Нового года, моя милая маленькая художница, я найду для тебя хорошую галерею.

– Официантка, – поправила она его, – моя маленькая официантка.

И тут из кухни вернулся Абу, неся малюсенькую, начищенную до блеска ложечку. Эллен Черри взяла ее, чтобы получше рассмотреть, и с каждой секундой рот ее от изумления открывался все шире. Перед ней промелькнула вся жизнь, ее даже дрожь пробрала.

– Какими судьбами?

Сумей волосы у нее на голове распутаться, они бы точно встали дыбом.

Что касается Ложечки, то она была несказанно рада этой встрече. Хотя, побывав в ласковых и нежных руках Абу, она уже успела вкусить райского блаженства и теперь вся сияла и лучилась. О Боже, с каким редкостным мастерством и заботой Абу ее намыливал, обливал водой, натирал – одного этого было достаточно, чтобы ощутить себя на седьмом небе от счастья.

На следующий день Эллен Черри могла с тем же успехом прийти на рождественский гала-концерт в мюзик-холле Радио-Сити с черной повязкой на глазах. Она не обращала никакого внимания на девиц из кордебалета, отплясывающих в своих коротеньких костюмчиках Сайта Клауса – ее преследовали те же самые мысли, что не дали ей уснуть накануне.

Нет, конечно, она могла ошибаться, полагая, что тогда забыла ложечку в пещере. Но с другой стороны, как можно более полутора лет не замечать присутствия вещи у себя в доме? Никак нельзя. Если, конечно, ложечку не спрятал Бумер по какой-то ведомой только ему причине – не иначе как чтобы сыграть над ней свою очередную идиотскую шутку. Мог он это сделать? Запросто, с него станется. Но с другой стороны, надо признать: чего Бумер никак не мог сделать – так это подсунуть ложечку ей в пакет с едой, поскольку в данный момент он зависает на кибуце в окрестностях Иерусалима. Или здесь не обошлось без вмешательства потусторонних сил? Или, может, все гораздо проще – она сходит с ума?

Родители были того мнения, что она зря терзает себя вопросами. По их словам, со временем неожиданному возвращению ложечки наверняка отыщется логическое объяснение.