От фермы к фабрике. Новая интерпретация советской промышленной революции - Роберт Аллен

Снижение темпов роста стало результатом негативных тенденций во всех факторах, служивших источниками развития экономики: произошло резкое уменьшение занятости населения станы, одновременно наблюдалось сокращение посевных площадей, а также снижение темпов роста основного капитала, хотя следует отметить, что здесь ситуация имела несколько иной характер — темпы прироста капитала были выше, чем рост иных затрат. Снижение объемов накопления было вызвано не замедлением роста капиталовложений — этот показатель продолжал сохранять положительные значения, — а более низкими темпами увеличения ВВП. Более того, рост совокупной производительности факторов производства (СПФ) стал демонстрировать отрицательные значения.

Почему экономика, которая так быстро росла в 1920-х — 1960-х гг., показала столь низкие результаты в 1970-е и 1980-е гг.? Большинство исследователей как на Востоке, так и на Западе подходят к этому вопросу с точки зрения стандартной парадигмы — теории экстенсивного и интенсивного роста. В 1920-х — 1960-х гг. основной задачей была мобилизация безработных крестьян и обеспечение их капиталом; созданные Сталиным институты в полной мере отвечали стратегии достижения этой цели. Однако как только была устранена нехватка капитала и достигнута полная занятость, новой экономической проблемой стало увеличение выработки с использованием доступных ресурсов. Сталинские институты отнюдь не способствовали технологическому прогрессу, и экономика пришла в состояние стагнации.

Таблица 10.1. Издержки, объемы выпуска и уровень производительности, 1928–1985 гг. (в %)

Источник: Офер (1987, 1778–1179).

Примечание: чтобы выделить долгосрочные тенденции, данные за 1940-е гг. были опущены; из-за Второй мировой войны показатели роста в этот период были очень низкими.

Данная парадигма была использована многими западными учеными, включая Аманна и Купера (1986, 1), которые давали следующую оценку советской технологии: «Пока еще не осуществлен успешный переход от стадии “экстенсивного развития” к стадии “интенсивного развития”». Почему? «Проблема кроется в том, что механизм централизованного планирования, сформировавшийся в 1930-е гг. под политическим руководством Сталина, оказался не способен обеспечить быстрый технический прогресс». Президент Горбачев (1987, 20, 28, 39, 46) использовал ту же самую парадигму для объяснения «падающих темпов роста и экономической стагнации». Система централизованного планирования была создана для «строительства промышленности, в особенности тяжелой промышленности, энергетики и машиностроения буквально с нуля», и эта система оказалась весьма эффективной. Однако «сложившаяся в 1930-1940-е гг. система управления постепенно стала приходить в противоречие с условиями и потребностями экономического развития… Ее положительные возможности все более исчерпывали себя, и, напротив, нарастало тормозящее действие, что и привело к формированию механизма торможения, сыгравшего столь негативную роль впоследствии». Централизованное планирование следовало заменить системой управления, в рамках которой «упор перенесен с нового строительства на техническое перевооружение предприятий, экономию ресурсов, резкое повышение качества продукции». По мнению Горбачева, основной задачей теперь была не мобилизация ресурсов, а технологический прогресс.

Анализ Горбачева оставляет без ответов множество вопросов. В первую очередь, исследованию подлежит меняющийся контекст формирования политики. Горбачев, по сути, утверждал, что централизованное планирование было уместным в условиях экономики 1930-х гг., для которой был характерен избыток рабочих ресурсов, но стало нецелесообразным, когда была достигнута полная занятость. Тогда можно ли утверждать, что окончание периода избытка рабочей силы на самом деле стало достаточной причиной замедления темпов роста? Несколько выдающихся экономистов исследовали данную возможность и подтвердили, что такая версия вполне вероятна, поэтому я предлагаю начать с их анализа. Предельный результат, который можно извлечь из данных, приведенных в их исследованиях, — «критический возраст» советской системы был неизбежен, и при этом он совершенно не отражает влияние каких-либо политических промахов или сбоев функционирования экономических институтов. Однако это заключение представляется чересчур преувеличенным, поэтому я предлагаю изучить альтернативные варианты ответа на вопрос: почему СССР не смог увеличивать производительность в 1970-е гг. более быстрыми темпами? Спектр альтернатив включает в себя такие предположения, как ошибки инвестиционной стратегии, истощение природных ресурсов, недостаточное стимулирование компаний к минимизации затрат, неудачи в области исследований и разработок. По моему убеждению, не случайно замедление экономического роста последовало за окончанием эпохи, для которой был характерен избыток трудовых ресурсов в экономике и расширение за счет эксплуатации природных ресурсов европейской части России. Новая эра ставила новые задачи, и советское руководство оказалось не способным справиться с новыми задачами. Ошибки инвестирования привели к огромным потерям капитала, в результате чего произошло стремительное увеличение объема затрат ресурсов при низких темпах прироста выработки и крайне низкой производительности предприятий. Определенную роль в этом сыграли и современные события на мировой арене. Так, гонка вооружений с Соединенными Штатами привели к оттоку научно-исследовательского потенциала из сферы гражданской экономики в военно-промышленное производство, что препятствовало дальнейшему технологическому прогрессу.

Конец периода избыточной рабочей силы

Основанием стремительного роста в 1930-х гг. стала политика расширения промышленного сектора посредством мобилизации туда тех трудовых ресурсов, которые в противном случае пополнили бы ряды безработных. С теоретической точки зрения эта политика подкреплялась предположением Фельдмана, согласно которому единственным ограничительным фактором производства был капитал. Его теория, по сути, оправдывала себя вплоть до конца 1950-х гг., после чего стала все больше расходиться с реальными условиями экономического развития. Окончание периода, когда в стране существовал большой объем свободной рабочей силы, привело к тому, что накопление капитала стало сопровождаться снижением его доходности: если первоначально объем выработки рос примерно с той же скоростью, что и объемы капитала, то в новых условиях дефицита трудовых ресурсов темпы роста объемов производства существенно снизились, причем чем менее доступным становился труд, тем более медленными темпами росла выработка предприятий. В результате стратегия накопления капитала, как источника роста, потеряла свою эффективность. Теория этого явления нашла свое отражение в известной односекторной модели экономического роста Солоу — Свана (1956). Значение этой модели для советской истории будет рассмотрено чуть позже.

Ключевой вопрос эмпирического анализа в этом случае: насколько быстро убывающая доходность может нивелировать воздействие накопления капитала на рост объемов производства? Впервые этот вопрос был рассмотрен Вайцманом (1970) в его революционном анализе тенденции снижения темпов роста советской экономики. Несмотря на то что в период, когда Вайцман проводил свое исследование, рост экономики все еще происходил достаточно высокими темпами, уже намечалась тенденция к снижению, и большинство аналитиков приписывали это явление снижению роста производительности, как показано в табл. 10.1, причины которого видели в недостатках системы планирования, отсутствии стимулов и так далее.