Падение небес - Дмитрий Казаков

– Мы ходили этим путем, корни и листья, – сказала Саттия, – и никто ни разу не споткнулся.

И они направились вперед.

Лесной коридор вел сначала прямо, затем начал петлять то вправо, то влево. Под ногами была все та же трава, без малейшего признака сухих иголок и упавших ветвей, а заросли по обе стороны оставались столь же непроницаемыми, как и на первых шагах.

Несколько раз Олену казалось, что он слышит отдаленные птичьи крики, да еще шуршал по кронам дождь.

– Э, стойте… – проговорил Бенеш, когда они миновали очередной поворот, неожиданно крутой. – Этого не должно тут быть… я…

Договорить он не успел.

Раздался шорох и треск, по глазам ударило яркое изумрудное сияние, обоняние потревожил запах мокрой шерсти. На тропу рухнуло нечто бесформенное, с множеством лап, крыльев и хвостов.

Харальд выхватил меч, на мгновение отстала от него Саттия.

Поросшее буро-серой шерстью существо качнулось, на роданов обрушилась какофония рычания, кваканья, воя и птичьих криков. Многочисленные конечности исчезли, остались две руки и две ноги, а сделавшееся почти человеческим тело покрыли перья, ало-желтые и сине-белые.

– О боги… – сказал Третий Маг.

– Они самые, – звенящим от напряжения голосом подтвердил Ан-чи. – Санила, если не ошибаюсь?

Олен и Харальд не так давно сталкивались с богиней, прозванной Живородящей и Жестокой Хозяйкой. Но тогда она пребывала в призрачном облике, сейчас же была почти во плоти…

И если верить тому, что писал Араим Голая Голова в трактате «О природе богов», на воплощение обитательницу Великой Бездны могли подтолкнуть только чрезвычайные обстоятельства.

– Слушайте, смертные! – изрекла богиня, и голос ее заставил трепетать каждую жилку Олена.

Все живое, неважно, разумное или нет, так или иначе связано с Санилой, и любой родан для нее не более чем животное, частичка необъятного царства жизни, где все равны.

– Мяу… – несколько озадаченно изрек Рыжий, и шерсть на его спине начала подниматься, а хвост засветился.

– Слушайте, смертные! – повторила Санила. – Милостью Небесного Чертога и Великой Бездны должны вы ныне пасть ниц и правдиво ответить на все мои вопросы! Особенно ты, – взгляд сверкающих зеленых глаз обратился на Олена, – отпрыск Безария, решивший обмануть меня во время прошлой встречи! И ты, – богиня глянула на Бенеша, – носитель неведомой силы…

– С чего это мы чего-то должны тебе? – спросил Ан-чи так спокойно, точно беседовал с хозяйкой постоялого двора.

Санила взмахнула руками, что на мгновение стали крыльями, и загрохотала, подобно буре:

– Ибо Алион в опасности! И ваша сила…

– Нет, это ваша сила тащит его прямо в пасть к Нижней Стороне! – прервал ее Олен, чувствуя нарастающий гнев. – Сумеете ли вы отстоять мир от посланцев? Нет, я не думаю. И тогда здесь случится то же, что произошло в Вейхорне, только вместо огня придет лед!

– Не твое дело, смертный, оценивать наши силы! – богиня уже не говорила, она шипела, точно огромная змея, и тело Рендалла, предательское тело животного, готово было упасть на колени перед своей хозяйкой.

Мышцы дергались, сердце дрожало, а не билось.

Меч в руках Саттии опускался все ниже и ниже. Бенеша трясло, белые гномы то и дело вытирали пот с лиц, Ан-чи пыхтел и сопел, пытаясь поднять руку, и только Харальд, родившийся не в Алионе, чувствовал себя спокойно. Да еще Рыжий, над которым Санила почему-то не имела власти.

– Заткнись, бессмертная тварь, – проговорил странник по мирам. – В тот раз мне не дали перерезать тебе глотку, но в этот я не упущу шанса…

Богиня, чье лицо поросло шерстью, а глаза обзавелись вертикальным зрачком, обратила гневный взгляд на него. Олен почувствовал, что тело вновь повинуется ему, и голова проясняется.

– Чужак! Нежить! – прошипела богиня, использовав, похоже, самое страшное свое ругательство. – Отдайте все оружие, что у вас есть, преклоните колени перед богами, и тогда мы помилуем вас!

– Вы не сумели остановить Харугота… не смогли победить Тринадцатого, – говорить было тяжело, каждое слово приходилось просто выдергивать из себя, выдирать из глубин души, но Рендалл старался. – Не справитесь вы и тут… Вы хороши как хранители, когда же дело доходит до спасения, лучше предоставить дело роданам…

– Неет! – это крик походил одновременно на клекот, на вой и на визг.

– Но почему? – спросил Ан-чи. – Мы не покушаемся на вашу власть, не собираемся рушить храмы и штурмовать Небесный Чертог.

– Я должен пробудить семя… – добавил Бенеш. – Иначе оно, ну, погибнет… и все будет зря, да.

Санила отступила на шаг, сгорбилась, и кисти рук ее обратились в когтистые лапы, а на голове поднялся гребень вроде того, каким бывают украшены некоторые ящерицы.

– Все, что происходит в Алионе, должно твориться по воле богов! По нашей воле! – изрекла она.

– Знакомые слова, – процедил Харальд. – Но мне надоело слушать твой треп, бессмертная тварь. Освободи дорогу!

Богиня на мгновение растерялась, никто и никогда за тысячелетия, что Жестокая Хозяйка вместе с братьями и сестрами правила в этом мире, не разговаривал с ней таким образом.

– Я должен пробудить семя, – повторил Бенеш, и глаза его загорелись. – И я сделаю это.

Санила расхохоталась, гребень на ее голове исчез, и она превратилась в гигантское насекомое с головой родана.

– Вы, жалкие смертные… – начала она.

Харальд метнулся вперед, подобно стреле. Блеснул его меч, вонзился туда, где у людей и геданов находится сердце. Богиня вздрогнула, с изумлением уставилась на рану, из которой потек дым.

– Освободи дорогу! – в голосе странника по мирам звенела ненависть.

– Умри! – Санила простерла руку, с нее заструилось нечто сероватое, похожее на туман, в котором летали крохотные мошки.

Тот, кто может давать жизнь, имеет власть и отнимать ее.

Но Харальд только мрачно усмехнулся и ударил вновь. Рядом с первой раной на теле богини появилась вторая, а правая кисть, в этот миг почти человеческая, оказалась отсечена от предплечья. Но не упала на землю, а повисла в воздухе, словно ее удержали невидимые нити.

Воплотившись в Алионе, собрав свое тело воедино, Санила стала уязвима для обычного оружия.

– Если ты не уйдешь, мы будем вынуждены… – забубнил Бенеш. – Мне очень не хочется, да… но ты…

Ответ богини оказался настолько стремительным, что Олен заметил лишь смазанное движение. Чудовищная боль пронзила тело, он осознал, что летит. Ударился спиной обо что-то твердое, и показалось – позвоночник хрустнул, будто сухая ветка.

Упал на четвереньки, с трудом пытаясь вдохнуть ставший шершавым и холодным воздух. Услышал жалобный стон Саттии, и этот звук заставил Рендалла поднять голову и встать на ноги.